Экономический раздел книги Петрова В.П.  “Некоторые вопросы становления, гибели и возрождения Советского Союза” (с сокращениями). Дается взамен статьи <<Философия стоимости и анализ споров “рыночников” и “нерыночников”>>.

 

 

III.  Собственность, избыточный продукт, стоимость, рыночная и плановая экономические системы

 

 

Есть три основных вопроса, без ответа на которые невозможно выработать правильный курс поведения советских людей. Все еще в большинстве своем советских, несмотря на всю трагичность случившегося. Вот эти вопросы: почему с Советским Союзом случилось такое? как вернуть страну в социалистическую формацию? как избежать повторения случившегося?

Бесплодные дискуссии, ведущиеся по данным вопросам почти полтора десятка лет, показывают, что их решение невозможно без уточнения некоторых положений марксистской теории в свете событий современной истории и современных знаний обществоведения и экономики. В ряде работ автора [1–7] выявлены кардинальные причины трагедии СССР (слабость обратной связи и отсутствие механизма самоналадки в системе управления советским обществом), даны рекомендации по устранению этих причин, т. е. по созданию корректной системы управления социалистическим обществом, и даже рекомендации по конкретным на данный момент действиям, способствующим возврату страны в социалистическую формацию (борьба за передачу собственности в руки рабочих коллективов). Все так. Но остается вопрос: какую экономическую политику должно проводить руководство страны после возврата в социалистическую формацию, чтобы избежать повторения экономического кризиса? То есть какую экономическую концепцию должны предложить руководству ученые-экономисты?

Ответ на этот вопрос не может быть получен без анализа развития экономики Советского Союза, без анализа действий советских экономистов. Однако указанный анализ неизбежно должен затронуть теоретические основы, на которых базировались советские экономисты, оценить соответствие этих основ современным научным представлениям. В [4, 6, 7] такая оценка частично сделана. Целью настоящей работы является ее продолжение, развитие. Внимание будет уделено наиболее  спорным и приоритетным вопросам экономической теории: феномену собственности, философии стоимости и определению последней при социализме, стыковке теории прибавочной стоимости с неоклассической теорией стоимости, выявлению главной характеристики рыночной и плановой экономических систем, месту рыночных отношений в социалистической экономике.

 

1.  Феномен собственности и реализация прав собственности при социализме

Вопрос собственности чрезвычайно запутан  непримиримыми спорами различных школ и направлений. Даже в БСЭ собственность трактуется по разному: во втором издании — как общественная форма присвоения, в третьем — как общественные отношения, которые характеризуют распределение вещей. По утверждению [8, c. 72] в конце 70-х гг. в СССР сформировались три концепции: 1) собственность — это самостоятельное производственное отношение по поводу присвоения материальных благ, и прежде всего — средств производства (ленинградская школа во главе с Н. Д. Колесовым и др.); 2) собственность не существует как отдельное отношение, она пронизывает всю систему производственных отношений, и познать ее можно, только изучая эту систему (школа МГУ, А. К. Покрытан и др.); 3) собственность не имеет экономического содержания, это юридическая категория (В. П. Шкредов и др.). Представляется, что эти концепции отражали отдельные стороны феномена «собственность», а не определяли ее сущности. Безусловно, собственности не может быть без ее правового оформления. Но, с другой стороны, юридическая сторона не могла возникнуть без реально существующих производственных отношений. В плане генезиса отношения собственности явились последним звеном в цепи развития отношений присвоения (т. е. усвоения блага), которые происходили вместе с развитием общества, от простого овладения продуктами природы до перехода в стадию отношений собственности, которые неразрывно связаны с трудовой деятельностью человека.

Юридическая сторона собственности, отражая менявшиеся с развитием общества производственные отношения, проходила ряд этапов (римское право, в том числе римские законы XII таблиц, Кодекс Наполеона, буржуазное право и т. д. [9, c. 97–107, 393–400]), на протяжении которых вводились и шлифовались категории отношений собственности. В конечном счете были сформулированы положения о трех основных правах собственности: владения, пользования и распоряжения. В норме собственником считается только субъект, располагающий всеми этими полномочиями.

Владение согласно [10] означает фактическое обладание объектом собственности. Владеть имуществом можно не только на основе права собственности, но и в силу иных защищаемых законом основаниях. Так, хранитель чужого имущества, арендатор, перевозчик также реализует право владения, но по праву, переданному ему собственником [11, c. 154].

Пользование согласно [10] заключается в праве производительного или личного потребления объекта собственности для удовлетворения собственных потребностей и интересов в зависимости от назначения объекта (эксплуатация имущества, получение плодов и доходов, приносимых им, и т. п.); границы права пользования определяются законом, договором или иным правовым основанием (например, завещанием). Как и право владения, право пользования может принадлежать и несобственнику, например, нанимателю [11, c. 154].

Распоряжение означает возможность определять и изменять юридическое положение объекта (имущества). Так собственник вправе передать имущество в аренду, продать его, подарить, передать в залог либо в оперативное управление юридического лица [11, c. 154], т. е. распоряжение осуществляется чаще всего путем совершения различных сделок: купли, продажи, мены, дарения.

В отличие от права владения и пользования право распоряжения может принадлежать только собственнику, другие лица (его поверенный, комиссионный магазин и т. д.) реализуют имущество в силу полномочий, полученных от собственника, т. е. основное, что говорит о субъекте как собственнике, есть наличие у субъекта права распоряжения. Собственность «начинается» только тогда (в том числе исторически), когда появляется право распоряжения. Наличие права распоряжения фактически означает и наличие права владения и пользования. Их «привязка» к понятию собственности фактически рудиментарна, она отражает историческое развитие понятий о собственности через владение и пользование на первых этапах процесса присвоения, когда представлений о собственности еще не было. В настоящее время полномочия собственника формулируются в виде расширенного «пучка прав», содержащего, в том числе, и права владения, пользования и распоряжения. Согласно А. Оноре, Р. Коузу и А. Алчиану «пучок прав» содержит 11 полномочий (владения, пользования, управления, суверена и т. д.) [12, c. 71; 13, c. 48–50]. М. К. Голубев доводит их до 38 [14].

Представляется, что в современном понимании собственность следует рассматривать как вид (говорят также “явление “) присвоения в социуме, имеющий трехстороннюю характеристику: имущественную (указывает объект присвоения), правовую, как право им распоряжаться по усмотрению собственника (субъекта присвоения) и управленческую в виде экономических отношений.

Вопросами собственности в последнее время весьма продуктивно занимался М. К. Голубев. В [14] он поясняет эти стороны собственности.

Собственность как имущество — это разнообразные вещи, объекты интеллектуальной собственности, которые принадлежат отдельным лицам. Такая характеристика широко распространена в обыденной жизни и не вызывает затруднений в понимании. По назначению имущество делится на средства производства и предметы потребления, т. е. предметы непосредственного удовлетворения потребностей человека. Качественное различие между предметами потребления и средствами производства состоит в том, что собственники первых пользуются ими сами, а собственники вторых в норме являются организаторами производства и основными участниками в обмене его результатами.

Собственность как право означает закрепленную за одним из субъектов общества и охраняемую государством возможность распоряжаться, управлять, пользоваться объектами собственности по своему усмотрению, контролировать характер их использования в своих интересах.

Собственность как экономическое отношение есть передача той или иной совокупности прав собственника средствами производства другим лицам на определенных собственником условиях. По поводу предметов потребления отношения собственности, за редким исключением, не возникают. Присвоение объектов собственности, т. е. получение прав собственности, не является отношением собственности, а служит лишь предварительным условием возникновения отношений собственности. Отношения собственности предполагают существование как минимум двух субъектов, объект, по поводу которого осуществляется договоренность, и условия этой договоренности. Один из субъектов — собственник средств производства (или его представитель, действующий по его поручению), другой — получатель прав собственности. Объектом отношений собственности оказывается та или иная совокупность прав собственника средств производства, передаваемая на определенных условиях другим лицам.

Появление отношений собственности в основном обусловлено тем, что с ростом масштабов производства функции управления производством усложняются и собственник справиться с ними в одиночку не в состоянии. Он вынужден некоторые полномочия передавать соответствующим специалистам. В результате создается система управления, например, предприятием, куда входят: администрация, экономический отдел, производственный отдел, службы техобслуживания и ремонта и т. д. Эти службы должны обеспечивать эффективное использование объекта собственности в интересах собственника.

Как видим, эффективность управления собственностью зависит не от собственника, а от управленцев, что напрочь опровергает утверждение, будто частная собственность обеспечивает большую эффективность экономики, нежели обществвенная.  Более того, принципиально частная компания менее рентабельна, нежели, скажем, государственная из-за наличия в первой дивидендных выплат, которые повышают стоимость произведенных товаров.

Возможны попытки отдельных субъектов отношений собственности (управленцев, распорядителей, пользователей) использовать их в своих целях вопреки воле и интересам собственника. Тогда они становятся фактическими (реальными) собственниками, оставляя настоящего лишь юридическим (формальным) собственником. Средством противодействия этому является право контроля. Контроль собственника приобретает реальное содержание, если установлены в безусловном порядке (договорно или законодательно) обязанность контрагентов предоставлять запрашиваемую собственником информацию, нести имущественную и другие виды ответственности перед собственником (включая уголовную) за искажение или сокрытие информации и нанесению собственнику ущерба, а также обязательность устранения последствий сделок, осуществленных в ущерб интересам собственника. М. К. Голубев полагает, что такой объем контрольных полномочий позволяет собственнику сохранить статус собственника.

Отношения собственности должны быть возмездными, т. е. уровнем платы за использование объектов собственности обеспечивать их бережное и эффективное применение на практике. Хищническое использование объектов собственности всегда свидетельствует о фактическом отсутствии возмездности отношений собственности, даже если формально они имеют место, либо об утрате формальным собственником контрольных функций.

Разъясняя вопрос о коллективных формах собственности, М. К. Го­лу­бев отмечает: «Если группа лиц решила объединить свои средства в тех или иных целях, то формальным собственником всего их имущества становится коллективный или ассоциированный собственник (например, акционерное общество). А каждое физическое лицо, внесшее свой вклад (пай) в состав объектов коллективной собственности, становится совладельцем ассоциированной собственности… Коллектив совладельцев имущества ассоциированного собственника по правовому положению, как правило, делится на формальных совладельцев и фактических собственников. Формальным совладельцем является любой человек, владеющий той или иной долей имущества ассоциированного собственника. Фактическим собственником оказывается группа лиц (или даже отдельное лицо), владеющая контрольным пакетом акций (или иным образом полученными набором прав, позволяющим осуществлять функции фактического собственника).»

То же подчеркивается в [4, c. 167, 168]. Индивид — член коллектива не является собственником коллективной собственности и одного из ее видов — общей социалистической собственности. Поскольку он не обладает правом распоряжения. Только коллектив может распорядиться собственностью, т. е. продать, подарить и т. п., но не отдельный индивид, входящий в этот коллектив. Сравним: при частной собственности индивид обладает таким правом, он может продать собственность, подарить, даже уничтожить. В случае коллективной собственности она всегда в той или иной мере отчуждена от индивида-члена коллектива, ибо, повторяем, это не собственность индивида, а собственность коллектива. Индивид в коллективе не является собственником, а только владельцем, что, кстати сказать, отмечал и К. Маркс [15, т. 46, часть I, c. 474]. Скажем, при коммунизме индивид будет собственником своей личной собственности и совладельцем общей собственности. В случае акционерной, т. е. корпоративной, собственности акционер является собственником своей доли акций. С ней он может поступить так, как ему заблагорассудится. Но не по отношению к собственной корпорации. Здесь он — только совладелец. Если акционер завладеет контрольным пакетом акций, то корпорация из разряда коллективной собственности по сути переходит в разряд частной собственности, а данный совладелец становится ее реальным собственником. Он, разумеется, будет несколько ограничен в правах пользования, но фактически является полным хозяином в правах распоряжения.

В плане участия государства в отношениях собственности М. К. Го­лу­бев замечает, что органы государства являются юридическими лицами и субъектами экономических отношений, осуществляющими в обществе координирующие, управленческие и распорядительные функции. Государство всегда участвует в регулировании производственных отношений, в том числе и отношений собственности, не будучи юридическим собственником средств производства. Оно ведет учет и финансовый контроль, так или иначе планирует и регулирует экономическую деятельность, устанавливает тарифы, налоги, прямо или косвенно влияет на цены, определяет правила начисления амортизации, устанавливает порядок использования труда, организует рентные отношения, регулирует внешнеэкономические отношения и т. д.

Учитывая, что государство есть форма существования общества на современном этапе его развития (ранее общество существовало в виде первобытных общин и племен), нельзя согласиться с утверждением [14], будто государственная собственность не может быть формой общественной собственности. При наличии государства общественная собственность всегда является государственной. Государство нельзя трактовать как совокупность органов управления, что утверждается в [14]. Кроме них государство (как форма существования общества) содержит еще управляемую подсистему в виде населения. Полномочия от общества на организацию общественного производства получает не государство, а управленческие структуры, власти. Именно они при отсутствии эффективного контроля от общества становятся фактическими собственниками.

Собственность становится общественной, если функции собственника сохраняются за обществом в целом. Для реализации такого положения М. К. Голубев предлагает ряд мер, главные из которых следующие.

    1.  Прежде всего необходимо добиться, чтобы человек понимал истоки общественного паразитизма при социализме (присвоение бюрократической верхушкой властных чиновников полномочий собственника) и отвергал его. Поэтому первым шагом должно быть доведение до сознания большинства граждан представлений об общественной собственности и закрепление их в нормах права.

    2.  Устанавливается круг вопросов по общественной собственности, которые решаются в рамках общенационального референдума и принимаются простые процедуры его проведения.

    3.  Право контроля за характером использования объектов общественной собственности сохраняется за каждым взрослым членом общества. Контроль в рассмотренном выше смысле является важнейшей частью отношений собственности.

    4.  Устанавливается информационная открытость за действием всех ветвей власти и управленческих структур общества.

    5.  Создаются условия для свободного и открытого обсуждения управленческих решений любых органов власти и управления общественной собственностью.

    6.  Разрабатываются и принимаются меры административной, экономической и уголовной ответственности органов власти и лиц, решения которых наносят ущерб интересам общества.

    7.  Устанавливаются правила отмены вредных для общества решений и восстановления ситуации, существующей до их принятия.

    8.  Вводятся механизмы материальной заинтересованности, обеспечивающие исключение нерациональных затрат и поддержание сбалансированного состояния народного хозяйства в условиях стабильных цен, а также механизмы стимулирования и объективной оценки результатов творческой деятельности.

Реализация отношений собственности осуществляется через носитель этих отношений (механизм реализации прав собственника), в качестве которого выступает система управления, осуществляющая передачу сигналов от собственника к производству. Указания «частника» следуют на производство в прямом направлении, сверху вниз через директорат. По иному обстоит дело при коллективной собственности. От коллективного собственника сигналы на структуры, которым коллектив поручил управлять собственностью, поступают по каналу обратной связи, т. е. имеет место обратное управление. Воздействие обратным управлением сопряжено с некоторыми трудностями: тракт управления как бы удлиняется, а также в силу запаздывания реакции управляемой подсистемы. Чтобы обеспечить надлежащий уровень реализации полномочий собственника, система управления при коллективной собственности должна обладать эффективным быстродействующим обратным управлением.

В [4, c. 168, 169] показано, что в государстве все воздействия населения, как управляемой подсистемы, на властные структуры (управляющую подсистему) осуществляются по каналу обратной связи в системе управления обществом. Последняя и выступает в качестве механизма реализации полномочий социалистического собственника. Иного механизма реализации прав собственности народом нет. Население отзывается на качество управления собственностью властными структурами не только в русле отмеченных выше мер, но и общей реакцией, отражающей социальное состояние общества, например, выражением неудовлетворения, критики. Реакция населения будет более четкой и определенной, более адресной, если в государстве законодательно будут приняты показатели качества управления страной, в том числе через качество жизни, что предлагает И. А. Гундаров: продолжительность жизни, смертность и т. д., В своих действиях управляющая подсистема ориентируется на эти сигналы, стремясь свести их к нулю надлежащим управлением собственностью. Если сигналы устойчиво нарастают, то это свидетельствует о том, что управляющая подсистема действует некорректно, в частности, управляет собственностью не так, как угодно обществу. В таком случае управляемая подсистема обратным управлением, т. е. через отзыв руководителя, выборы или иное силовое давление модернизирует («налаживает») управляющую подсистему с тем, чтобы она исправила ошибку и впредь выполняла волю общества. Для этого, подчеркнем еще раз, система управления обществом должна обладать эффективным быстродействующим обратным управлением. Без оного собственником фактически становится не общество, а властные структуры.

К месту сказать, именно так обстояло дело в СССР. В силу слабости обратной связи в системе управления советским обществом фактическим собственником государственной собственности было не советское общество, а высшее руководство страны. Общество «получало социализм», т. е. отсутствие эксплуатации человека человеком, как бы из его рук, а не обеспечивало социалистических отношений само. Такой этап перехода к социализму был неизбежен, поскольку переход начинался при уровне производительных сил (или «культуры» — по выражению В. И. Ленина [16, т. 45, c. 381]), недостаточном для такого перехода. Необходимо было преобразовать мелкобуржуазное общество России в общество социалистической ориентации, что можно сделать только при слабой обратной связи в системе управления обществом. По окончании этого этапа (примерно к концу 30-х гг.) следовало переходить ко второму этапу становления социализма — этапу введения сильных обратных связей в систему управления советским обществом, или, выражаясь в политических категориях, этапу демократизации, чтобы госсобственность передать в руки общества. Но как раз этого и не было сделано ни И. В. Сталиным, ни его преемниками [5, c. 36, 37, 39–44; часть I настоящего сборника].

Осмыслению особенностей социалистической собственности, кроме [14], посвящен еще ряд работ. Наиболее значительное место этому уделяют авторы [17, 18]. Л. А. Гриффен констатирует, что социалистическая собственность «расщеплена по формам своей реализации» [17, c. 56]. Примерно такой же вывод («функции владения, распоряжения и пользования рассредоточены по различным субъектам собственности» [18, c. 48]) делает и Ф. Н. Клоцвог. Получить что-либо более существенное для теории и практики им не удалось.

Важнейшее значение современная трактовка собственности имеет для уяснения вопроса о товарных отношениях при социализме, когда собственность на основные средства производства общая, т.е. собственник один. Однако товарные отношения характерны сменой собственника. Отсюда советские экономисты делали вывод, что при социализме товарных отношений быть не должно (нет смены собственника, нелепо торговать с самим собой). Рыночным отношениям отводилось место  только в колхозном секторе народного хозяйства. Вместе с тем, невозможно было отрицать  тот факт, что  промышленные предприятия взаимодействовали между собой через денежный обмен, по товарной стоимости, т.е. в реальности товарные отношения имели место. Так что же, товарно-денежные отношения в промышленном производстве есть, а смены собственника нет! Что-то здесь не так.

Действительно, не так. Дело вот в чем. При социализме общество через государственные структуры управления передает из своего “пучка   прав” одному субъекту полномочие на производство потребительной стоимости  и ее продажи, а другому – полномочие приобретать эту потребительную стоимость для своего функционирования, т.е. придает им статус собственников в этих полномочиях.   В результате объект собственности (товар) меняет собственника. Отсюда ясно, что суждение о нетоварности советской экономики по признаку якобы отсутствия смены собственника проистекает из недостаточно тщательного изучения вопросов собственности.

В заключение раздела целесообразно коснуться вопроса о классификации собственности по признаку субъекта присвоения. В советской политэкономии (а также в [14]) принято считать частной собственностью собственность, обусловленную присвоением чужого избыточного (прибавочного) продукта, кем бы он ни присваивался, одиночкой или коллективом. Тем самым под разряд частной собственности подпадает как собственность индивида (действительно частная), так и собственность коллектива, что некорректно как лингвистически, так и логически. Ведь в широком понимании частная собственность есть собственность индивида (индивидуальная собственность), она не обязательно связана с эксплуатацией. Представляется, что собственность, обусловленную присвоением чужого избыточного (прибавочного) продукта, следует именовать нетрудовой собственностью. Тогда будет иметь место частная трудовая собственность (например, собственность кустаря-одиночки), частная нетрудовая собственность (собственность хозяина, имеющего наемных работников), коллективная трудовая собственность (предприятия, не использующие наемного труда, типа Мондрагоновской Федерации в Испании) и коллективная нетрудовая собственность (акционерные предприятия с наемным трудом). Такая корректировка способствует большей строгости определений, позволяет избежать известной путаницы, которая зачастую сопровождает обсуждение вопросов собственности и, что особенно важно, выявляет и подчеркивает эксплуататорский, паразитический характер буржуазной собственности. Кстати, видимо учитывая нестрогость понятия «частная собственность», К. Маркс порой использует иную терминологию, например, говорит, что отличительной «чертой коммунизма является не отмена собственности вообще, а отмена буржуазной собственности» [15, т. 4, c, 438], т. е. в известной степени избегает термина «частная собственность».

Как видим, современная трактовка собственности позволяет внести ясность в вопросы взаимоотношений государственной и общественной собственности при социализме, а также сделать явным процесс смены собственника в товарном социалистическом производстве.

Очередной нашей задачей является оценка роли стоимости в социалистическом производстве и вытекающих отсюда следствий для него.  В настоящее время экономисты пришли к выводу, что стоимость создается не только в процессе материального производства (что утверждалось К. Марксом), но и в непроизводительных сферах, услугами, например, в сфере торговли. Такой вывод нашел отражение в системе национальных счетов, которая была принята ООН [19, c. 282, 283]. В связи с этим возникла необходимость введения некоторых уточнений в теоретические положения о характере роста стоимости, в частности на основе получения избыточного продукта. Избыточный продукт — это продукт, который в норме производится каждым работником сверх необходимого продукта, т. е. такого, стоимость которого обеспечивает нормальное проживание самого работника и его иждивенцев. Буржуазные экономисты старательно избегают темы избыточного продукта. И это понятно, поскольку она тесно касается его безвозмездного присвоения буржуазией в форме прибавочного продукта. Ведь именно в таком присвоении заключается эксплуатация человека человеком и паразитизм буржуазии. О теории прибавочной стоимости К. Маркса, раскрывающей сущность роста стоимости в обществе через производство избыточного продукта, характер его присвоения при капитализме, буржуазные экономисты умалчивают, либо упоминают вскользь, как о чем-то незначительном, лишь только для имитации научной беспристрастности.  Неприлично коротко лауреат Нобелевской премии по экономике П. Самуэльсон говорит о теории прибавочной стоимости «Вменяя всю ценность продукции труду, Маркс надеялся показать, что прибыль — часть продукции, выпускаемая рабочими, но получаемая капиталистами — есть „незаработанный доход“» [20, c. 749]. Но почему же «надеялся»? Он действительно показал. Это буржуазные экономисты ныне лукаво маскируют дивиденды — «незаработанный доход» включением их в издержки производства. При этом уверяют, что работа де идет с нулевой экономической прибылью. Но исправно показывают акционерам в отчетах  нормальную прибыль.

Однако и среди ученых социалистической ориентации влиянию избыточного продукта на процессы в обществе, скажем, при возникновении классов, развитии экономических кризисов перепроизводства, образовании стоимости уделяется совершенно недостаточное внимание. Это надлежит исправить.

Начнем с основы, с генезиса избыточного продукта и роли последнего в функционировании общества.

2.  Генезис и роль избыточного продукта в функционировании общества

Известно, что развитие общества происходит под воздействием первичной и, производных от нее, вторичных движущих сил. В [3, разделы 2.1, 2.2], см. также часть IV настоящего сборника, показано, что первичной движущей силой развития человечества выступает генетически наследуемое стремление человека, как биологической особи, удовлетворять свои потребности. Часто упрощают и говорят не о стремлении, а о самой потребности как первичной движущей силе. В процессе разрешения противоречий между первичной движущей силой и различного рода препятствиями на пути удовлетворения потребностей человечество приобрело вторичные, т. е. не наследуемые генетически, движущие силы развития. Например, одной из таких движущих сил являются потребности общества, которые неизбежно возникают в силу коллективного образа жизни человека (скажем, потребность в совместной защите от стихийных явлений, врагов и т. п.). В упомянутых источниках показано, что формационная и цивилизационная структуризация человеческого общества обусловлена соответственно материальными и духовными потребностями человека.

Удовлетворение потребностей осуществляется благами. Блага могут иметь вещественную форму. Тогда их называют продуктами. Но могут выступать и в форме непосредственной человеческой деятельности, т. е. услуг (например, услуги парикмахера), и в форме энергетической (электроэнергия), и в форме информационной (знания). На академическом языке благо часто именуется потребительной стоимостью [15, т. 23, c. 47]. В настоящей работе, если специально не оговорено, все виды благ обозначаются термином «продукт».

Стремление к созданию избыточного продукта появилось в числе вторичных движущих сил, обусловливающих формационную структуризацию общества, примерно во времена позднепервобытной общины. До того человек таким стремлением не обладал. И вовсе не из-за неспособности создавать избыточный продукт. Широко распространенное мнение, что на заре человечества человек все свои силы до конца расходовал на выживание, что весь его труд был необходимым, см., например, [21, с. 55], является ошибочным. В животном мире такое наблюдается только на стадии старости животной особи, за которой следует смерть. В норме же особь обладает достаточно большим коэффициентом запаса жизненных сил и способна обеспечить свое существование без крайнего их напряжения. Разумеется, время от времени случаются экстремальные ситуации, когда требуется такое напряжение. Но в среднем, в силу запаса прочности организма, животная особь способна обеспечить себе избыток продуктов. Поэтому возможность создания избыточного продукта человеком заложена в свойствах самого животного мира и не является чем-то необычным.

Как правило животные не создают избыточного продукта. Правда, белка запасает на зиму орехи, грибы (есть и другие подобные примеры). Но это не следует рассматривать как избыточный продукт, поскольку он обеспечивает жизнедеятельность зверька зимой. Другое дело, если первобытный человек сплетал две циновки (скажем, в процессе совершенствования навыков), а ему для жизни была нужна только одна (на нее он затрачивал необходимый труд). Вторая циновка являлась избыточным продуктом (на нее он тратил труд сверх необходимого). В первобытно-общинную эпоху люди долгое время (многие тысячелетия) толком не знали, что делать с этим избытком. Его дарили, устраивали на его базе пиры, даже уничтожали время от времени, особенно после смерти его обладателя. Свойство человека производить избыточный продукт вступало в противоречие с традициями, самим образом жизни первобытного человека, который не знал накопления. «Накопление отдельными семьями излишков ненужной им продукции как в натуральной форме, так и в превращенной форме сокровищ было противно самому духу первобытно-общинных традиций, и от более имущих требовали, чтобы они так или иначе делились с менее имущими… в эпоху классообразования самое широкое распространение получили обычаи публичного уничтожения накопленного имущества. Во множестве обществ при погребении умершего … его богатства демонстративно уничтожались. Бывало, что также поступали при жизни: например, на некоторых островах Меланезии состоятельные лица систематически уничтожали запасы циновок, считавшихся здесь одним из мерил богатства» [22, с. 244, 245].

Постепенно человек осознал противоестественность уничтожения избыточного продукта, наоборот, понял, что его создание позволяет улучшить условия, качество жизни. Именно с этих пор стремление к получению избыточного продукта можно рассматривать как одну из мощнейших движущих сил развития общества, а способность человека создавать его как необходимое условие такого развития. Именно за счет избыточного продукта развиваются наука и искусство, создаются новые производственные мощности и т. д., т. е. осуществляется развитие общества. Те сообщества, в цивилизационной базе которых превалирует идея «достаточности» сделанного, задерживаются в своем развитии.

Рост регулярного производства избыточного продукта был главной причиной разложения первобытно-общинного строя, т. е. наступления периода классообразования [22, c. 230; 23, c. 18–20]. Полученный индивидом избыточный продукт (земледельческий, на охоте, в скотоводстве) был его частной собственностью. Наглядность личной заслуги в получении избыточного продукта делало отчуждение его в пользу первобытного общества не совсем справедливым, в том числе и по морали того времени. Но индивид не мог потребить его сам. Ведь не способен же человек съесть трех баранов, если ему достаточно одного. И избыточный продукт накапливался. Обмен позволял расширить ассортимент избыточного продукта — появлялось богатство, дифференциация членов общества на этой основе со всеми хорошо известными из истории следствиями, в частности классообразованием.

Поскольку избыточный продукт есть продукт сверх необходимого (без него человек не гибнет), т. е. нечто вроде шерсти овцы, которую можно стричь, и не единожды, то желающих «постричь», осуществить отчуждение избыточного продукта в свою пользу всегда хватало. В рабовладельческом и феодальном обществах отчуждение избыточного продукта угнетающим классом осуществлялось административным, силовым принуждением, в капиталистическом обществе — принуждением экономическим. Ведь при капитализме пролетарий лишен средств производства и вынужден работать на буржуа. Для капиталистического строя стоимость избыточного продукта, получаемого в сфере материального производства и отчуждаемого капиталистом, К. Маркс назвал прибавочной стоимостью. Если отчуждение избыточного продукта при рабовладельческом и феодальном строе угнетающим классом никак не маскировалось, то при капитализме оно камуфлируется выплатой заработной платы. Ею капиталист как бы оплачивает труд наемного работника. На самом деле оплачивается не труд, а рабочая сила, т. е. способность рабочего трудиться. А избыточный продукт материальной сферы производства присваивается капиталистом в форме прибавочного продукта и реализуется через рынок, образуя прибавочную стоимость. Присвоение прибавочной стоимости буржуазией основоположники марксизма (по некоторым данным также Родбертус,  см. [24, c. 150, 151]) рассматривали как эксплуатацию человека человеком и видели в том паразитизм буржуазии. И это безусловно так.

Продукт создается полезной трудовой деятельностью человека. Большинство антропологов полагает, что событием, означающим зарождение человека, был первый акт изготовления предком человека орудия. Именно в этот момент биологический организм, ходящий на двух ногах и руками бросающий камни и палки естественного происхождения — австралопитек, превратился в гуманоида — хабилиса, ничем биологически не отличающегося от австралопитека, но умеющего делать и использовать простейшие орудия, т. е. приступившего к полезной трудовой деятельности, подробнее см. [3, разделы 2.2, 2.3; 23]. С той поры все, чего достигло человечество, создано его полезной трудовой деятельностью, или, как говорят довольно часто, трудом.

Для полной определенности необходимо уточнить, что следует относить к полезной трудовой деятельности. Ведь производство все время совершенствуется, и та деятельность, что сегодня полезна, завтра, в связи с совершенствованием технологии, возможно будет бесполезной. В этой связи следует заметить, что необходимый и избыточный продукты жестко связаны с технологиями, которые используются «сегодня». Избыточный продукт это то, что производится сверх необходимой потребности при данном уровне жизни. Поэтому трудовая деятельность человека считается полезной, если она соответствует уровню тех полезных технологий, которые «сегодня» используются в данном сообществе. Полезными являются те технологии (и технологические цепочки), которые обязательны «сегодня», т. е. без которых «сегодня» данное сообщество нормально функционировать не может. Отсюда ясно, что обязательными, а потому полезными, являются не только сферы материального производства, а практически все сферы человеческой деятельности (исключая, конечно, уголовных). Скажем, для капиталистического общества обязательными являются банковская и торговая системы, ибо без банковской системы не сможет функционировать частное предпринимательство, а без торговли продукт не дойдет до потребителя. То есть человеческая деятельность в этих «непроизводительных сферах» на самом деле безусловно является полезной трудовой деятельностью и их работники создают необходимый и избыточный продукты. В реализации обязательных на «сегодня» технологий и заключается полезная трудовая деятельность человека. Не следует, конечно, забывать, что в сегодняшние технологии включают, как правило, их совершенствование. (Для экономики под «сегодня» обычно понимается текущий год.)

Таким образом, возникновение и развитие производства избыточного продукта во всех отраслях общественного производства (не только материального) — это неизбежный процесс, который следует воспринимать как данность. Ныне каждый работник практически любой сферы человеческой деятельности (рабочий, ученый, врач, клерк и т. д.) в норме трудится сверх необходимого, т. е. создает избыточный продукт (в том числе в форме услуг и т. п., см. выше), и, соответственно, избыточную стоимость. Например, врач, парикмахер производят за смену услуг на большую сумму, чем им оплачивают по ставке. Интересно, что К. Маркс, который считал создание продукта сверх необходимого прерогативой сферы материального производства, тем не менее признавал, что и в сфере торговли труд приказчика делится на необходимый и неоплаченный, т. е. избыточный: «Хотя неоплаченный труд этих приказчиков не создает прибавочной стоимости, но он создает для него (купца — Петров) возможность присвоения прибавочной стоимости…» [15, т. 25, ч. I, c. 322]. Современные марксисты начинают признавать, что даже капиталист, как необходимое звено производства, должен воспроизводить свою рабочую силу, т. е. затраченное на это рабочее время законно должно считаться необходимым, а следовательно оплачиваться не из прибыли, а из переменного капитала [17, с. 111]. Соответственно, «…любой капиталист получает доход из двух источников: как часть из общего фонда заработной платы (т. е. из переменного капитала V), затрачиваемую на „жизненные средства“ для воспроизводства его рабочей силы, и часть (несравненно большую по размерам), составляющую всю прибавочную стоимость m…» [17, с, 121].

Немного о различии между избыточным и прибавочным продуктами. Авторы [22] считают, что избыточный продукт превращается в прибавочный, если производится одним человеком, а присваивается другим [22, c. 239]. Иначе говоря, прибавочный продукт — это избыточный в условиях эксплуатации. БСЭ прибавочный продукт, по сути дела, отождествляет с избыточным, поскольку определяет первый как часть общественного продукта, создаваемого непосредственными производителями в сфере материального производства сверх необходимого продукта [10, т. 20, c. 547]. Автору позиция [22] представляется более правильной. Вместе с тем, нам придется оперировать теорией прибавочной стоимости, которая создавалась на реальностях капиталистической формации и в которой для обозначения продукта сверх необходимого применялся термин “прибавочный продукт”. Поэтому, учитывая, что терминология в данной области экономической теории еще не установилась, в настоящей работе термины “избыточный продукт” и “прибавочный продукт” далее используются как синонимы,  если отсутствует специальная оговорка.

Где же проходит граница между необходимым и избыточным продуктами и каково их соотношение?

Уровень необходимого продукта, с одной стороны, определяется общим уровнем развития общества (сто лет назад человек не знал телевидения, а ныне телевизор — необходимая вещь в каждой семье), т. е. по состоянию на «сегодня», а с другой, — общественным статусом личности и ее конкретными особенностями. Скажем, для человека бережливого необходимый продукт будет меньше, чем для расточителя. Обычно верхним уровнем необходимого продукта для индивида считается эквивалент заработной платы. Известно, однако, что от зарплаты, как правило, откладываются на тот или иной срок сбережения. Банк использует их для инвестиций, что означает перевод средств в разряд избыточных. Поэтому на уровне микроэкономики, в данном случае уровне индивида, провести четкую границу между необходимым и избыточным продуктами затруднительно. Еще более сложно определить для конкретного работника величину избыточного продукта. Однако такой задачи и не возникает. Нас интересуют параметры макроэкономики, а здесь все обстоит гораздо проще. Необходимым продуктом на макроуровне является все, что на данный исторический момент идет на потребление обществом. Все остальное представляет собой продукт избыточный. Для ориентации, в США времен Великой депрессии прибавочный продукт составлял примерно 50 % от необходимого [4, c. 216].

До появления социалистического общества никто специально не устанавливал необходимую и избыточную долю изготовляемого продукта, деление происходило стихийно, для антагонистических сообществ в процессе столкновения угнетающих и угнетенных классов. В капиталистическом обществе идет непрерывная борьба между буржуазией и пролетариатом, в процессе которой и устанавливается граница между необходимым и избыточным продуктом. Также обстояло дело и в иных формациях. Вместе с тем, необходимо иметь в виду, что современное государство в определенной степени (а при социализме — существенно) влияет на соотношение необходимой и избыточной долей изготовляемого продукта путем перераспределения средств между секторами потребления и капиталовложения.

В каких единицах следует исчислять необходимый и избыточный продукты?

Существуют натуральные единицы измерения продукции полезной трудовой деятельности человека. Но эти единицы специфичны для каждого вида продукции и не могут быть использованы в качестве всеобщего эквивалента как на практике, при обмене продукцией, так и в экономической теории. Человечество в процессе своего развития стихийно выработало объективно-субъективный стоимостный способ оценки полезной трудовой деятельности человека и результатов этой деятельности (в виде производимой продукции, выполненных услуг и т. д.). Термин «стоимость» широко используется на практике (например, говорят: «добавленная стоимость», «налог на добавленную стоимость») и в теории. Тем не менее, всеми принятого определения понятия «стоимость» в экономической науке пока не существует. Согласно БСЭ стоимость — это воплощенный в товаре и овеществленный в нем общественный труд товаропроизводителей [10, т. 24, I, c. 525]. Но стоимость расценивают и как способность одних полезностей обмениваться на другие полезности [19, c. 79], и как отношение между людьми [21, c. 146]. Так что же все-таки: труд, способность, отношение или что еще? До сих пор ведутся споры о содержании стоимости, а некоторые исследователи вообще считают понятие «стоимость» главной проблемой общеэкономической науки и утверждают, что «любую ее парадигму оппоненты воспринимают критически» [25, c. 476]. Похоже, что экономисты, введя в науку понятие «стоимость», сами до конца не уяснили, что это такое. Поэтому, прежде, чем определиться с мерой исчисления продукта, нам надлежит разобраться в проблеме стоимости.

3.   Стоимость

3.1.  Теории стоимости и какую из них следует использовать в экономической теории социализма

Экономическая наука зародилась намного позже, чем стихийно сложилась реальная экономика. Начало экономики правомерно связать с возникновением обмена, т. е. с глубокой древностью. К примеру, исторические источники свидетельствуют, что не только на Востоке и Западе, но и на территории современной России уже в VI-IV веках до н. э. существовала устойчивая экспортная хлеботорговля среднеднепровского праславянского населения, которая выступала катализатором его развития [26 с. 20, 718]. Что касается возникновения экономической науки, то его принято относить ко времени формирования первых экономических школ [27, с. 42], т. е. к ХVIII веку, иногда к ХVI–ХVII векам [28, с. 9]. Разумеется, и до того имели место различного рода высказывания и взгляды по отдельным экономическим проблемам (Аристотеля, меркантелистов и т. д.). Но они не были направлены на изучение общих проблем экономики, создание экономической теории, а касались отдельных рекомендаций по ведению хозяйства. Задачей возникшей экономической науки стало системно осознать и теоретически объяснить глубины того, чего человечество на практике достигло в экономической области.

Какова же на начало исследований была та экономическая реальность, теоретическую модель которой должны были предложить исследователи, т. е. по сути какова была реальность раннего капитализма?

Во-первых, человечество совершенно определенно двигалось по пути разделения труда, т. е. специализации, а значит неизбежного обмена продуктами своей деятельности, по пути развития рыночных отношений. Во-вторых, для этого человечество взяло на «вооружение» стоимостную оценку своей деятельности, что выражалось в единой, стоимостной оценке товаров и услуг. Тем самым был найден единый способ измерения самых различных конкретных видов полезной трудовой деятельности: от добычи угля до оперного пения, от работы мусорщика до пилотирования самолета и т. д. В-третьих, стоимостная оценка выражалась относительными единицами, через меновую стоимость. Иначе говоря, стоимость можно было трактовать на тот момент как субъективную оценку человечеством в относительных единицах продуктов и актов деятельности человека. В-четвертых, для материализации единиц меновой стоимости человечество изобрело в качестве носителя стоимости деньги. В-пятых, безусловно просматривалась сходимость ценового ряда, ибо изменение цен на отдельные товары (по какой-либо причине) не приводило к потере устойчивости рынка: в конечном счете ценовой ряд всегда стабилизировался, хотя бы и на другом уровне. В-шестых, было неоспоримо, что человечество в целом непрерывно наращивает свое богатство, повышает его стоимость как сумму относительных единиц, что эта тенденция имеет характер закона. Наконец, можно было заметить, что деньги вкладываются преимущественно в развитие производств, обеспечивающих наибольшую прибыль, что, в конечном счете, приводит к выравниванию величины прибыли на равный вложенный капитал до уровня средней прибыли.

Исходя из указанной реальности и должна была создаваться экономическая теория, характеризующая и объясняющая трудовую деятельность человека. Разумеется, характеризовать трудовую деятельность человека можно различными способами. К примеру А. С. Барсов (также Подолинский во времена Маркса) предлагает характеризовать ее объективно расходами энергии [29, с. 144, 147, 151–156]. Не исключено, что могут быть предложены другие характеристики подобного рода. Однако следует ясно представлять себе, что они никогда не будут тождественны тому виду стоимостной оценки, которую стихийно выработало человечество, просто потому, что последняя включает элементы субъективности. Вот пример: стоимостная оценка картины художника может многократно меняться в зависимости от роста его известности, взглядов на живопись и т. д., в то время как, скажем, затраченный на создание картины труд или энергия остается без изменения. То же относится и к партии вышедшей из моды одежды: ее стоимостная оценка значительно снижается, хотя энергия или труд, объективно затраченные на ее изготовление, остаются неизменными. Поэтому разработчикам теории стоимости надлежало создать не просто теорию оценки полезной человеческой деятельности (подобную, скажем, предложению А. С. Барсова), а именно теорию стоимостной оценки, отражающую сущность уже используемых человеком оценочных форм и правил, т. е. полностью учитывающую существующую экономическую реальность, о которой говорилось выше.

Такая теория была создана не сразу, потребовались усилия многих выдающихся ученых. К решению проблемы стоимости приступили, почти одновременно, две группы исследователей. Каждая из них создала свое направление в учении о стоимости. Разногласия между ними касались метода оценки полезной трудовой деятельности человека. Согласно точке зрения, которой придерживалась первая группа, стоимости придавалось не относительное, а абсолютное значение. Считалось, что стоимость есть некая обобщенная характеристика (параметр) абстрактного общественного полезного труда (т. е. полезной трудовой деятельности «вообще») человека, величина которого измеряется временем, затраченным на изготовление вещи при стандартных условиях работы. Здесь отсутствовал спектр полезности, было лишь два состояния: либо деятельность полезна, либо бесполезна (сизифов труд). Вторая группа, которую часто называют группой маржиналистов (от слова marginal — предельный), полагала, что результаты человеческой деятельности оцениваются человеком субъективно, в зависимости от полезности блага, т. е. в трактовке стоимости исходила из полезности блага. Под полезностью понималась способность блага удовлетворять потребность. В понимании маржиналистов стоимость имела только относительный, меновой характер.

Как видим, вторая точка зрения в большей степени соответствовала экономической реальности, которая стихийно была создана человеком, ибо потенциально позволяла производить переоценку человеческой деятельности (чего не позволяла первая точка зрения). Тем не менее первое направление в учении о стоимости сыграло значительную роль, его принято считать классическим, а основателя А. Смита (1723–1790) — классиком. Истины ради следует сказать, что еще за 100 лет до него англичанин У. Петти (1623–1687) — авантюрист по натуре и врач по основной профессии высказал крылатую фразу: «Труд — отец … богатства, а земля его мать» [30, с. 50]. Говоря о базисной стоимости, с которой должен исчисляться налог (обложение), У. Петти отмечал: «…я признаю, что средний или общий результат всех сделок, заключенных в течение трех лет (или какого-нибудь иного цикла, в течение которого успевают проявиться перемены в сельском хозяйстве), может быть вполне достаточным для этой цели» [30, с. 33]. Он воспринимал стоимость как средне взвешенную цену товара, к чему во многом сходится трудовая теория стоимости. Но все-таки родоначальником классической школы и творцом трудовой теории стоимости считают А. Смита, ибо именно он разработал и представил экономическую картину общества как систему, а не как сборник рекомендаций по ведению хозяйства [31, с. 9–10]. Ряд положений А. Смита был уточнен Д. Ри­кар­до (1772–1823) и другими исследователями [27, с. 70–74, 81–89, 101–105; 28, с. 78–112; 31, c. 17–29], а К. Маркс (1818–1883) использовал трудовую теорию стоимости (по-русски правильнее все же именовать ее теорией трудовой стоимости) в своих работах, в том числе «Капитале», одновременно уделяя много внимания разъяснению ее положений.

Согласно теории трудовой стоимости изделие (продукт), оно же товарное тело, как благо является вещественным носителем меновой стоимости, т. е. «количественного соотношения, в виде пропорции, в которой потребительные стоимости одного рода обмениваются на потребительные стоимости другого рода..» [15, т. 23, с. 44]. Меновая стоимость, которой оперируют в реальности, «может быть лишь способом выражения, лишь „формой проявления“ какого-то отличного от нее содержания» [там же, с. 45]. Для именования этого содержания вводится термин «стоимость». «… то общее, что выражается в меновом отношении, или меновой стоимости товаров, и есть их стоимость» [там же, с. 47]. Из практики известно, что общим у всех товаров является «лишь одно свойство, а именно то, что они — продукты труда» [там же, с. 46], т. е. продукты трудовой человеческой деятельности. Отсюда следует, что «потребительная стоимость, или благо, имеет стоимость лишь потому, что в ней овеществлен, или материализован, абстрактно человеческий труд. Как же измерять величину ее стоимости? Очевидно, количеством содержащегося в ней труда, этой „созидающей стоимость субстанции“. Количество самого труда измеряется его продолжительностью, рабочим временем…» [там же, с. 47]. Имеется в виду «то рабочее время, которое требуется для изготовления какой-либо потребительной стоимости при наличных общественно нормальных условиях производства и при среднем в данном обществе уровне умелости и интенсивности труда» [там же]. Иными словами, единицей общественно необходимого рабочего времени (эталонным часом) является не астрономический час. Это час труда, совершаемый при типичных производственных условиях, среднем уровне умелости работника и интенсивности его труда, т. е. в штатных условиях.

Известно, однако, что трудовая человеческая деятельность (труд) — многопараметрична, т. е. она характеризуется многими параметрами: сложностью, интенсивностью, временем, полезностью, затратами энергии и т. д. Сведение всех параметров к одному показателю: меновой стоимости и являлось великим стихийным достижением человека, ибо позволяло экономически сопоставлять, сравнивать проекты, варианты решения различного рода практических задач и выбирать оптимальные из них. К. Маркс также пытается свести эти параметры, по крайней мере — основные из них, к единому показателю: временному параметру. Он отмечает, что существует простой и сложный труд. Сложный труд сопряжен с дополнительными затратами на подготовку квалифицированной рабочей силы и в большей степени увеличивает стоимость товара. В связи с этим К. Маркс поясняет, что «в стоимости товара представлен просто человеческий труд, затраты человеческого труда вообще… Он есть расходование простой рабочей силы, которой в среднем обладает телесный организм каждого обыкновенного человека, не отличающегося особым развитием. Простой средний труд, хотя и носит различный характер в различных странах и в различные культурные эпохи, тем не менее для каждого определенного общества есть нечто данное. Сравнительно сложный труд означает только возведенный в степень или, скорее, помноженный простой труд, так что меньшее количество сложного труда равняется большему количеству простого. Опыт показывает, что такое сведение сложного труда к простому совершается постоянно. Товар может быть продуктом самого сложного труда, но его стоимость делает его равным продукту простого труда, и следовательно, сама представляет лишь определенное количество простого труда» [15, т. 23, с. 53].

Вот так К. Маркс сводил сложность и интенсивность труда ко времени. Что касается полезности, как параметра труда, то приравнивая Х товара А к Y товара B и Z товара С, К. Маркс априори считал товары А, B и С одинаково полезными и вообще исключал полезность из рассмотрения. Он безусловно понимал, что теория трудовой стоимости не учитывает интересов потребителя, но считал это второстепенной деталью, что совершенно ясно из его замечания о продукте: «Его полезность устанавливается потребителем… он все-таки представляет не одну только полезность. В ходе производства продукт обменивался на все издержки производства, … которые все являются меновыми стоимостями. Следовательно, продукт представляет в глазах производителя (отметим „в глазах производителя“ — Петров) некоторую сумму меновых стоимостей. Производитель предлагает не только полезный предмет, но и, кроме того и прежде всего (отметим „прежде всего“ — Петров), некоторую меновую стоимость» [15, т. 4, с. 79]. Как видим, К. Маркс действительно упирает на реакцию производителя, считая ее решающей, а реакцию потребителя — величиной второго порядка. Соответственно, подчеркнем, теория трудовой стоимости отражает лишь одну сторону экономической реальности — сторону производителя (упуская вторую — потребителя), и это один из ее существенных недостатков.

Но только им дело не ограничивается. Отметим, что в научной и хозяйственной практике используется метод приведения различных компонентов через какой-либо параметр к «единому знаменателю». Например, в энергетике все конкретные виды топлива различной теплотворной способности, как-то уголь, нефть, бензин и т. д., могут быть выражены в форме условного топлива с теплотворной способностью 7000 кКал/кг, т. е. представлены в тоннах условного топлива. Это расчетная величина топлива, которое, будучи гипотетически сожженным, даст столько же тепла, сколько сожженное конкретное количество топлива. Пересчет в условное топливо производится через вполне определенное отношение теплотворной способности конкретного топлива (скажем, для бензина 11000 кКал/кг) к теплотворной способности условного топлива 7000 кКал/кг и соответствует физической основе процесса тепловыделения. В теории трудовой стоимости такой физической основы и коэффициентов пересчета не существует, и это ее второй значительный недостаток. Как отмечается в [12, c. 82], она не дает внятного ответа на вопрос: чем (или кем) определяются коэффициенты, сводящие сложный труд к простому? В технологических целях (скажем, при определении потребности в рабочей силе для конкретного проекта) действительно используются нормы трудозатрат в виде нормочасов, человекочасов или человекодней специалистов той или иной квалификации для производства конкретного вида продукции. Оценка труда в нормочасах, для данной квалификации работника, достаточно объективна, поскольку базируется на экспериментальных производственных данных. Но, заметим себе, она жестко привязана к квалификации работника. Объективной прямой связи между нормочасами различной квалификации в виде умножения или возведения в степень нет и быть не может просто потому, что зачастую никакое количество работников низкой квалификации не сможет выполнить сложную работу, которая по плечу работнику высокой квалификации. Поэтому объективно проект (или продукт) может быть оценен в качестве абсолютного параметра лишь сводкой нормочасов по каждому уровню профессионализма, а не нормочасами простого труда. В настоящее время даже экономисты марксистской ориентации начинают признавать невозможность непосредственного перевода сложного труда в простой. Например, в [32, c. 108] авторы признают, что «проблема нестоимостной редукции социально-неоднородного труда действительно неразрешима на объективной основе». В [18, c. 54] отмечается, что интеллектуальный труд не редуцируется, т. е. не может быть сведен к простому труду. В этих условиях утрачивается содержание категории абстрактного труда.

Теории трудовой стоимости свойственен еще ряд недостатков и неувязок, см. [4, c. 187–190, 218]. В частности, существенно то, что она оперирует лишь средними значениями, в силу чего не может быть использована на практике для определения реальных рыночных цен, влияния на них различных производственных и рыночных факторов. Она безусловно статична, поскольку принципиально требует для себя экономических данных за достаточно большой промежуток времени, т. е. применить ее в динамике не представляется возможным. Все это заставляет признать, что классическая теория, хотя и сделала рывок вперед, обратив внимание на важность учета труда для познания экономической реальности и феномена «стоимость», тем не менее возможности для их удовлетворительного моделирования не создала. Поэтому в реальной экономике ее положения существенного отражения не получили. Разве что в СССР, где она служила основой экономической теории. В [8, с. 146] отмечаются некоторые трудности применения теории трудовой стоимости в практике СССР, в частности, отсутствие механизма точного определения величины стоимости.

Вторая группа исследователей — маржиналисты придерживалась другой крайности: решающей она считала реакцию потребителя. Она исходила из того, что стоимость определяется субъективным взглядом потребителя. Потребитель, исходя из располагаемой суммы денежных средств, выстраивает определенную градацию нужности, полезности товаров, и приобретает те, которые обеспечивают ему большее приращение полезности. К первой волне маржиналистов обычно относят К. Менгера (1840–1921), И. Е. Бен-Баверка (1851–1914), У. С. Джевонса (1835–1882), Л. Вальраса (1834–1910), Ф. Визера (1851–1926). Для них стоимость и ценность — синонимы. К примеру, основоположник австрийской школы маржиналистов К. Менгер утверждал: «Ценность — это суждение, которое хозяйствующие люди имеют о значении находящихся в их распоряжении благ для поддержания их жизни и их благосостояния, и поэтому вне их сознания не существуют…Ценность субъективна не только по своему существу, но и по своей мере» [28, с. 149], а У. С. Джевонс замечал: «Ценность означает соразмерность при обмене…Обыкновенно мы измеряем стоимость деньгами» [33, c. 89]. Теория стоимости, которая была сформирована в результате работ этих ученых, получила название теории предельной полезности.

Наибольшей полезностью обладает первая порция блага. Согласно первому закону Госсена, который утверждает, что величина одного и того же удовольствия постоянно уменьшается вплоть до насыщения, по мере того, как мы без помех испытываем это удовольствие [27, с. 182], полезность каждой последующей порции блага всегда меньше полезности предыдущей порции. Иначе говоря, приращения полезности с увеличением количества блага уменьшаются. В силу этого суммарная полезность не возрастает пропорционально числу порций блага, а стремится к насыщению.

Согласно теории предельной полезности обмен благами возможен в том случае, когда приращения полезности благ сравняются. Это значение приращения полезности и является предельной полезностью.

В подходе к полезностям имели место два взгляда: кардинализм и ординализм. Первый рассматривает полезности как величины, с которыми можно производить арифметические действия. Второй, который в настоящее время признается истиной болшинством ученых, отрицает возможность измерения полезности блага, полагает, что о полезности можно говорить только в плане предпочтения. Чтобы пояснить понятие полезности, в учебной литературе иногда используют гипотетические единицы полезности — утили [34, с. 98]. Но практически судить о полезности можно лишь на основе цены товара. Чем больше он полезен для покупателя, тем последний большую цену готов заплатить за товар.

У маржиналистов первой волны не было ясности в части перехода от полезностей к ценам. Это удалось поправить крупному экономисту А. Мар­шал­лу (1841–1924) [35, c. 156–161], в связи с чем его иногда зачисляют во вторую волну маржиналистов. По сути же он был создателем новой, неоклассической теории стоимости, которая позволяет создать более приближенную к реальности модель экономики, нежели теория классическая, по А. Смиту. Суть ее в следующем.

Любой потребитель ограничен своими финансовыми возможностями. Цена, которую потребитель готов заплатить за каждую порцию блага, называется ценой спроса. Она соответствует предельной полезности блага. Цена спроса максимальна для первой порции блага и будет уменьшаться с ростом порций блага, (т. е. соответствовать изменению предельной полезности), образуя кривую спроса, см. линию 1 на рис. 1, которая может быть построена экспериментально, на основании опросов потребителей. Иначе говоря, кривая спроса показывает объем спроса на товар, т. е. количество товара, которое покупатели желают приобрести за некоторый период, при каждом значении цены и при неизменных прочих факторах, влияющих на объем спроса. Рыночная цена товара определяется точкой пересечения кривой спроса и кривой предложения. Последняя, см. кривая 2 на рис. 1, представляет собой объемы продукции, которые готов поставить производитель, ориентируясь на издержки производства и ожидаемую прибыль, при различных рыночных ценах. Чем выше цены, тем большее количество товара готов поставить производитель. (В качестве одной из причин роста кривой предложения с ростом цен в [6, с. 86 и 7, с. 87] ошибочно указан “эффект появления новых производителей”.)  Кривая спроса характеризует поведение покупателей, кривая предложения — продавцов, точка их пересечения «A» — равновесную цену P₀ (употребляют термин «крест Маршалла») [35, c. 156–161]. А. Маршалл как бы объединил, на первый взгляд противоположные, теорию трудовой стоимости, представляющую взгляды производителей, и теорию предельной полезности, отражающую взгляды покупателей. За что современники обвиняли его в эклектизме [27, c. 259]. На самом деле эклектизма не было, а было создание более совершенной, более приближенной к истине новой теории, включающей те корректные элементы, которые присутствовали в исходных теориях. В современной экономической теории этот метод определения цены является общепризнанным.

Падающий характер кривой спроса можно объяснить и не пользуясь полезностями. Вот как это делает Пол А. Самуэльсон. «Почему с ростом цены величина спроса стремится снизиться? По двум причинам, первая из которых — эффект замены (замещения). Если цена товара возрастет, то я постараюсь заместить его схожим товаром (если цена на говядину поднимется, я буду есть больше цыплят). Второй причиной эффекта снижения объема спроса при возрастании цены является эффект дохода. Он начинает действовать ввиду следующей причины: когда цена возрастает, я начинаю чувствовать, что стал немного беднее чем был до того. Если цена на бензин увеличится вдвое, то в результате я буду иметь меньше реального дохода и, естественно, снижу потребление бензина и других товаров» [20, c. 83]. Существует еще и третья причина: эффект появления нового покупателя. Меньшая цена делает доступным данный товар для новых покупателей. Число покупателей и, соответственно, количество востребованного товара увеличивается. 

Зачастую современные марксисты объясняют создание неоклассической теории стоимости стремлением буржуазных экономистов замаскировать факт присвоения прибавочного продукта буржуазией, который объясняется теорией прибавочной стоимости. Такое мнение ошибочно, поскольку теория прибавочной стоимости не «привязана» к теории трудовой стоимости и вполне сопрягается с неоклассической теорией стоимости, что будет показано ниже. Кстати, это признают и буржуазные экономисты. Например, видный экономист С. Фишер в [34, с. 755] отмечает: «Современные экономисты сходятся во мнении, что очень мало в теории Маркса…действительно построено на трудовой теории стоимости и что Маркс мог легко сделать большинство своих выводов, вовсе не полагаясь на нее». Создана же неоклассическая теория стоимости потому, что она обеспечивает возможность реализации более совершенной модели экономических отношений, нежели классическая, в частности, отражает их динамику. Поэтому в экономической теории социализма вовсе не зазорно ею пользоваться, а наоборот — надлежит пользоваться, как  наиболее совершенной в настоящее время теорией.

Неизбежен вопрос: зачем социалистическому обществу и, тем более, коммунистическому оперировать стоимостью?  В конечном счете обществу нужно определенное количество благ, которые имеют натуральные измерения и которые можно произвести и не будучи знакомым со стоимостью.

Ответ на этот вопрос содержится в следующем разделе.

 

 

3.2. Способы интеграции человеческой деятельности. Философия стоимости

 

Да, теоретически можно пойти и по такому пути. Но тогда общество, как минимум, лишится возможности оценивать эффективность работы производства и выбирать оптимальный из возможных альтернативных проектов, а также утратит один из способов интеграции человеческой деятельности.   

Покажем это, а для того проследим генезис появления стоимости, скажем точнее, алгоритм её неизбежного появления, а также её философию в виде основных законов стоимости.

И.В.Сталин как-то обмолвился, что в истории ничего не происходит без особой на то необходимости. Дйствительно, не будь необходимости, не появилось бы товарное производство и рыночные отношения. Причина их возникновения в разделении труда, профессионлизации (что человечество взяло на “вооружение” для более полного удовлетворения своих потребностей) , т.е. в дифференциации. Именно она предопределяет неизбежность интеграции. О том говорили еще Г.Спенсер в теории эволюционного равития и конкретизирующий эту теорию Э.Дюркгейм [2, c. 25], а также более применительно к нашему случаю Б.П.Курашвили [36, с. 112, 113]. В самом деле, каждый индивид, работая для себя и общества в сфере производства благ для удовлетворения какой-либо одной потребности, должен удовлетворять свои другие потребности, получая блага от других индивидов, специализирующихся в сферах изготовления этих благ. Изготовление изделия при разделении труда, как правило, требует создания единой технологической цепочки на производстве, что также является проявлением интеграции. Соответственно интеграция в обществе осуществляется двумя способами:

а) обменом, поначалу бартерным, затем через деньги;

б) посредством технологической цепочки на производстве, передачей изготавливаемого изделия от специалиста к специалисту непосредственно, без всяких стоимостных расчетов, иными словами – директивно, административно, планово и т.п.  

Сопоставляя между собой указанные способы интеграции, легко заметить, что технологический способ интеграции обеспечивает лишь выполнение производственного задания. Само задание должно вырабатываться вне рамок этого способа, на основе системного анализа экономической, социальной, политической ситуаций и корректироваться по сигналам обратной связи от социума. Интеграция через обмен предоставляет более широкие внутренние возможности. Они связаны с представлениями о стоимости, которая выявляется в процессе “торга” между субъектами обмена, иными словами – посредством рыночных отношений, через рынок. Именно интеграция через обмен ввела и обогатила человечество категорией “стоимость”. Стоимость следует трактовать как единый оценочный параметр компонентов человеческой деятельности. Такая трактовка дает возможность сравнивать межд собой альтернативные проекты и проводить анализ хозяйственной деятельности отраслей, предприятий и их секторов.

Отдельный вопрос – измерение стоимости. Зачастую, особенно в теории трудовой стоимости, путают стоимость как параметр с мерой измерения этого параметра. В современной экономической теории используется понятие “меновая стоимость” – относительная стоимость товаров и услуг, которая исчисляется в денежном выражении. Ранее отмечалось, что делались и делаются попытки предложить другие единицы измерения (скажем, на основе рабочего времени – колхозные трудодни в СССР или на основе затраченной энергии [29, c. 151-155]). Каких-либо преимуществ для исчисления стоимости они не дают. Вместе с тем, их недостатком является игнорирование оценки товара потребителем. Поэтому представляется целесообразным пока ориентироваться на ныне используемые меры стоимости.

Представим себе некое сообщество, которое использует только технологический способ интеграции (идеально нерыночное хозяйство), т.е. не знает стоимости. Оно, разумеется, будет способно обеспечить себя необходимыми благами. Однако при этом не может быть и речи об эффективности производства благ, т.е. выборе оптимальной технологии, оптимальных проектов, всестороннем анализе деятельности  различных предприятий, поскольку подобные вещи не могут базироваться на натуральных показателях из-за невозможности их непосредственного сравнения. Технологический способ интеграции не создает инструмента, позволяющего анализировать эффективность работы хозяйственной системы и её составляющих. Поэтому хозяйственная деятельность такого сообщества будет неоптимальна и затруднена, в результате чего оно неизбежно проиграет соперничество с сообществами, применяющими категорию стоимости в своей хозяйственной деятельности. Отсюда следует вывод, что социалистическая страна, ориентирующаяся в своей теории и практике на использование только технологического способа интеграции, т.е. отрицающая применение рыночных отношений той или иной формы и степени, неизбежно проиграет капиталистическому миру. Ибо хозяйственная система (хозяйственный механизм) призвана не только обеспечить население необходимыми благами, но также сделать это с наименьшими затратами, оптимальным путем. Именно последнее является задачей экономики как науки.         

На практике современные хозяйственные системы капитализма используют оба способа интеграции. Внутри корпораций широко применяется технологический способ интеграции (директива, плановость), вне корпораций – рыночный. В последнее время рыночные отношения начинают использовать и внутри корпораций, что уже опровергает практически утверждение некоторых экономистов, будто рыночные отношения невозможны в централизованной системе с коллективным собственником, в частности, хозяйственной системе СССР. Ведь корпорация – это весьма централизованная система и собственность там коллективная, хотя и нетрудовая. В [37, c. 27] отмечается, что большинство крупнейших корпораций США перешли к структуре управления, при которой каждое отделение несет полную ответственность за результаты своей коммерческой деятельности, может конкурировать с другими отделениями, имеет свободу покупать сырье и продавать готовую продукцию в рамках или вне рамок материнской копорации. То есть степень использования того или иного метода интеграции в хозяйственной системе определяется практически, в стремлении получить максимальный экономический эффект. Вот чему следовало учиться советским экономистам у капиталистов.

“Открытие стоимости” по важности сравнимо с изобретением колеса. Категория стоимости позволяет создать “набор инструментов” для анализа хозяйственных систем. В сущности, экономической науки вообще не может быть без категории “стоимость”, так как только на её основе появляется возможность введения экономического исследовательского инструментария в виде дохода, прибыли, прибавочной стоимости и т.д., без чего экономический анализ вообще невозможен. Можно согласиться с зав. кафедрой “Философия хозяйства” МГУ Ю.М.Осиповым, что “стоимость – сама сущность экономики, она по сути экономика и есть” [38]. Ибо экономика занимается, в том числе, оценкой человеческой производственной деятельности и выбором оптимальных вариантов такой детельности. Представляется, что категория стоимости будет использоваться и при коммунизме. К месту сказать, того не отрицал и К.Маркс: “…по уничтожении капиталистического способа производства, но при сохранении общественного производства определение стоимости остается господствующим в том смысле, что регулирование рабочего времени и распределение общественного труда между различными группами производства, наконец, охватывающая всё это бухгалтерия становятся важнее, чем когда бы то ни было” [15, т. 25, ч. II, c. 421]. Из сказанного ясно, как неправы те авторы, которые полагают, что при социализме и коммунизме следует стремиться к использованию только натуральных хозяйственных показателей, считают, будто значение стоимости, как параметра экономики, должно сводиться к минимуму и даже нулю. 

Какова, более детально, связь стоимости с товаром, рынком?

Любой обмен есть товарный обмен, ибо товаром является любое изделие или услуга, предназначенные для обмена. Обмен производится только по стоимости, и в том заключается закон стоимости. Обмена не по стоимости не бывает. Такой "обмен" не обмен вовсе, а взаимный дар. Вникая в генезис рыночных отношений, легко видеть, что их сущностью является “торг” как процесс выработки договора двух субъектов: производителя товара (продавца) и потребителя (покупателя) на предмет согласования цены. Грубо говоря, где есть “торг”, там присутствует рынок, а где нет “торга”, там нет и рынка. Любой обмен - всегда "рынок", поскольку совершается через "торг". Подчеркнем еще раз: "торг" есть сущность рынка, а стоимость - дитя рынка. Никаким иным способом, кроме "торга", стоимость достоверно получена быть не может. Если изделие не выставлено на торги, его действительная стоимость неизвестна (как, например, неизвестна стоимость личной коллекции оружия оружейника Калашникова, которую он передал в дар Кремлю и которая не будет выставляться на торги). Форма "торга" не имеет значения, она может иметь вид свободного рынка, монополистического рынка, товарно-денежных отношений (ТДО), как в СССР. Подчеркнем еще раз, что рыночный обмен всегда эквивалентен, хотя зачастую и осуществляется под давлением обстоятельств, причем не только экономических, но и политических. Ибо на идеальном рынке действуют правила: "не хочешь - не продавай!", "не хочешь, не можешь - не покупай!"

Возможен вопрос: зачем автор упоминает ТДО СССР? Ведь советские и зарубежные экономисты утверждали, что экономика СССР была отнюдь не рыночной, товарной, а директивной, централизованной (плановой, комндной, командно-административной и т. д.).

 Да, утверждали. Однако дело в том, что на самом деле нерыночной экономики в современном обществе, строго говоря, не бывает. Рыночная составляющая в ней обязательна. Была она и в хозяйственной системе Советского Союза. Разумеется, она отличалась от западной модели. В ней не использовался в такой степени ценовой механизм регулирования спроса и предложения, отсутствовали частные предприниматели и рынок труда. Но это естественно, ведь в СССР был социализм, а не капитализм. Выше было показано, что отсутствие в каком-либо сообществе рыночной составляющей означает, что в нашу эпоху разделения труда данное сообщество использует лишь технологический способ интеграции, а потому лишено возможности анализировать альтернативные проекты и эффективность хозяйственной системы, выбирать оптимальную траекторию развития хозяйственной системы. Такое сообщество неминуемо погибнет в конкурентной борьбе с другими сообществами, свободными от данного недостатка. СССР не погибал 70 лет, и катастрофа случилась с ним совсем по другой причине, см. часть II данного сборника. Значит, рыночная составляющая в его народном хозяйстве была. Это показано в [4, 6, 7].

 Возможны и такие сомнения: как можно говорить о рыночных отношениях в СССР, когда там регламентировалось, кому и сколько продавать, у кого и сколько покупать? как можно говорить о товарном производстве без смены собственника при торговле, ведь в СССР собственником было государство?

 Регламентация в части товарных поставок вовсе не отрицает рыночных отношений. Например, в капстранах существует монопольный рынок, когда поставщик жестко определен. Да и в обычной практике складываются вполне определенные "наработанные" поставочные связи. Вспомним Германию времен второй мировой войны. Её экономика бесспорна была централизованной, директивной (предписывалось, сколько и каких произвести танков, самолетов и т.д.), c жесткой системой поставок, и в то же время рыночной. Еще пример: страны ОПЕК регламентируют объем поставок нефти, но никто не говорит, что нефтяной рынок отсутствует. Отсюда ясно, что регламентация поставок не отменяет рыночных отношений.

Что касается смены собственника в рыночных операциях при социализме, то ясность в этот вопрос внесена в разделе 1 данной статьи. Общество или властные структуры с согласия общества передают часть полномочий субъектам обмена, в данном случае  возводят их в ранг независимых субъектов рыночных отношений,  что и обеспечивает смену собственника при обмене. Например, министерство обороны СССР, располагая соответствующими денежными средствами, размещало свои заказы на многочисленных предприятиях других министерств на договорной основе. Были соответствующие нормативы, это так, но предприятия не брали заказы себе в убыток, торговались с заказчиком, соблюдали рентабельность. То есть имел место "торг", рыночные отношения. Изделие, заказанное министерством, по изготовлении передавалось предприятием заказчику, т.е. меняло собственника. Если взять сферу здравоохранения, то, скажем,  конкретной сельской больнице из бюджета выделялась определенная сумма, на которую она в статусе субъекта рынка  (пусть и в форме ТДО)  закупала дрова, оборудование и т.д. Эти товары также меняли собственника.

Констатируем: появление в обиходе человечества понятия “стоимость” означает:

 а) возможность иметь саморегулирующуюся рыночную хозяйственную систему в масштабе всей страны (скажем, капиталистическую систему), а также переводить на хозрасчет отдельные участки производства (в целях повышения рентабельности и стимулирования к труду), т.е. использовать экономическое саморегулирование в отдельных секторах фирм и предприятий;

 б) создать инструментарий для экономического анализа хозяйственных систем и производить такой анализ.

 Существуют две основные сферы применения такого инструментария. Во-первых, для выбора наилучшего из альтернативных проектов. Здесь используются расчетные суммарные затраты в единицах стоимости на выполнение того или иного проекта. Во-вторых, для сопоставления эффективности отдельных звеньев экономической системы или самих систем. Здесь используется категория прибыли П, т.е. превышение доходов над расходами (чистый доход). По ее величине судят об эффективности экономики. Действительно, если прибыль равна нулю или, тем более, издержки превышают доходы, то производство товаров вообще теряет смысл.

 Для производителя товаров важно не просто получить прибыль, а иметь ее максимальной на затраченный капитал К. Отсюда приобретает значение норма прибыли П* (говорят также - рентабельность), которая вычисляется по формуле

 

                                                                                                   П

    П* = ---- .                                                                               (1)

                                                                                                    К

Производство тем эффективнее, чем больше П*. В мировой экономике капиталы перетекают туда, где норма прибыли больше. Это приводит к выравниванию нормы прибыли для различных отраслей экономики.

 Капитал К исчисляется как сумма постоянного капитала С (капитала, затраченного на использованные при изготовлении товара средства производства и исходные материалы) и переменного капитала V (капитал, затраченный на покупку рабочей силы, т.е. заработная плата)

 

К = C + V.

 

 Какова природа прибыли?  

 Исследователи выяснили, что прибыль не возникает из ничего, волею производителя (продавца), как произведенная им произвольная надбавка, а имеет физическую основу, которая заключается в способности человека трудиться сверх необходимого. В результате в норме при установившейся стандартной производственной технологии работник (в том числе и капиталист) создает, как уже отмечалось, за рабочее время кроме необходимого продукта (или услуг), который тратится на поддержание работником и его иждивенцами достигнутого уровня жизни (обычно равен заработной плате и на развитие общества употреблен быть не может), также избыточный продукт. Последний, постоянно накапливаясь, служит материальной основой роста суммарного богатства общества, именно он определяет прибыль и в стоимостном отношении должен ей соответствовать. Констатация данной ситуации составляет основное содержание теории прибавочной стоимости. Поэтому использование её положений при рассмотрении вопросов стоимости представляется совершенно обязательным.

Творцами неоклассической теории стоимости, которой нам надлежит оперировать, были буржуазные ученые, отдающие себе отчет в том, кому они служат. Поэтому как они, так и, особенно, нынешние буржуазные ученые, не пытаясь опровергнуть теорию прибавочной стоимости (это безнадежное дело), её не используют, даже шарахаются от нее как черт от ладана и упорно замалчивают (ибо из нее неизбежно следует вывод о паразитизме буржуазии). Неприятие теории прибавочной стоимости - это, в сущности, как раз то, чем отграничивается "экономикс" от политэкономии. Тем самым, разумеется, буржуазные экономисты оказывают себе плохую услугу, ибо невозможно получить полноценный результат при некорректных предпосылках. Представляется полезным показать, как вследствие игнорирования теории прибавочной стоимости исследователь ступает на ложную тропу исследований, получает неполноценный и даже маловразумительный результат, в то время как использование этой теории позволяет получить результат гораздо более полноценный. В качестве примера можно воспользоваться попытками буржуазных экономистов объяснить закономерности, признаваемого ими, циклического характера развития капиталистической экономики, в частности, кризисов перепроизводства. Им приходится строить свои рассуждения не на основе базисного фактора, каковым здесь выступает производство избыточного прдукта, а на основе вторичных факторов. Так, Дж.М.Кейнс ссылается на внезапные падения предельной эффективности капитала [39, c. 386, 388-390], т.е. причины, определяемые психологическими ожиданиями банкиров и бизнесменов (как будто в основе этих "ожиданий" не лежит кардинальная материальная причина). П.Самуэльсон в попытке выявить природу экономических кризисов рассматривает факторы капиталообразования, сбережений и инвестиций, комбинации экстернальных и интернальных теорий [40, c. 238-250]. Широко распространенный в нынешней России переведенный учебник по экономике С.Фишера и др. неоднократно обращается к теме экономических циклов, связи их со сбережениями, инфляцией и безработицей [34, c. 451-468, 580-600, 613-632], но также не называет кардинальных причин возникновения кризисов, а скользит по вторичным явлениям. Между тем, оперируя категориями теории прибавочной стоимости: понятиями необходимого и прибавочного продукта, прибавочной стоимости, можно легко выявить кардинальную причину циклического характера развития капиталистической экономики. Она в том, что при капитализме в норме отсутствует сток для реализации прибавочного (если угодно, избыточного) продукта. Ведь значительная часть общества - пролетарии располагают для покупки товаров лишь средствами, эквивалентными необходимому продукту. Поэтому существенная часть прибавочного продукта (в товарной форме) остается невостребованной, что приводит к свертыванию производства со всеми вытекающими отсюда последствиями, которые знаменуют кризис перепроизводства. Буржуазия стремится сохранить потребление трудящимися на уровне необходимого продукта и тем неизбежно создает основу для кризиса. Напротив, пролетариат борется за повышение уровня необходимого продукта, это постепенно происходит [41], т.е. сток избыточного продукта периодически увеличивается. Спады и подъемы капиталистической экономики, ее цикличность определяются попеременными результатами классовых схваток пролетариата и буржуазии на экономическом фронте.

 Надо сказать, что угроза кризисов перепроизводства заставляет правительства стран Запада увеличивать изъятие прибавочного стоимости через налоговую систему. К примеру, если налоги в СЩА до Великой депрессии были порядка 5-6%, то ныне составляют порядка 30%. В западной Европе они доходят ло 50%. Полученные средства во многом направляются на социальные программы, что увеличивает потребление прибавочного продукта. США применяют также другой способ расходования избыточного продукта: ведут локальные войны, трансформируя избыточный продукт в орудия, танки, боеприпасы и т.д. Оплата войн обеспечивается государственными займами, что ведет к непрерывному росту государственного долга. Рано или поздно пирамида эта рухнет и страну постигнет финансовый кризис. Нужно сокращать расходы. Но это означает: перекрыть сток избыточному продукту и, как следствие, открыть дорогу кризису перепроизводства. Таковы противоречия капиталистического способа производства.

 В [4, c. 219-232] формирование цикла "подъем-спад" рассмотрено с использованием категорий теории прибавочной стоимости и привлечением простейшего математического аппарата. Однако, как там показано, даже такой элементарный подход позволяет наглядно проиллюстрировать характер формирования цикла, его основные закономерности. Причем не на основе каких-то маловразумительных "ожиданий", которые и измерить-то невозможно, а на базе вполне материального прибавочного продукта. Интересно, что на "дне" спада имеет место устойчивое состояние депрессии, которое теоретически может длиться бесконечно, если не последует целенаправленного вмешательства. В качестве такового необходимо ввести в экономику некоторую "запальную" сумму инвестиций, которая положит начало вовлечению рабочей силы в производство и запустит механизм подъема производства, механизм мультипликации и акселерации [4, c. 228]. Кстати, именно за счет такого "запала" в виде общественных работ было положено начало выходу США из Великой депрессии 30-х гг., а вовсе не из-за введения ресурсосберегающей экономики, как это ошибочно полагает А.С.Барсов в [29, c. 69].

 Здесь уместно отметить, что социалистическая система свободна от кризисов перепроизводства, так как в ней отсутствует необходимость выкупа вырабатываемого обществом прибавочного продукта. Конечно, неумелые действия руководства могут и при социализме создавать кризисные явления в экономике, как это случилось в СССР. Однако это кризисы другого рода, они не являются дефектом экономической системы, что имеет место в капиталистической экономике, и избегать их следует мерами повышения профессионализма управленцев.

Рассмотрим вопрос стыковки теории прибавочной стоимости с неоклассической теорией стоимости.

Отношение прибавочной стоимости m к заработной плате именуют нормой прибавочной стоимости m*

 

                                                                                                m

                m* = ---- .                                                                                    (2)

      V

 

Уже отмечалось, что согласно теории прибавочной стоимости имеет место равенство суммарной прибыли и суммарной прибавочной стоимости в рамках всей хозяйственной системы (также говорят - в рамках макроэкономики), откуда имеем

 

                                                                                             П*        V

--- = -------- .                                                                        (3)

                                m*     C + V                 

 

 Невыполнение этого условия является одной из причин инфляции, т.е. отрыва денежной массы в виде цен от материальной основы. Инфляция свидетельствует о том, что рост суммарной прибыли в денежном исчислении превышает реальный рост прибавочной стоимости. Степень превышения находит свое отражение в разнице между нормальным и реальным ВВП.

 Формула (3), устанавливая связь между прибылью и прибавочной стоимостью, еще раз подтверждает, что без использования теории прибавочной стоимости просто невозможно создать научно обоснованную теорию стоимости.

 В рамках микроэкономики, т.е. у отдельных предприятий и фирм, прибыль может не соответствовать нормальной прибавочной стоимости (о которой говорилось выше), поскольку предприятия ориентируются на получение максимальной прибыли не относительно заработной платы, а на затраченный капитал. Например, при одном и том же затраченном капитале и примерно равной прибыли фирма, проектирующая системы автоматического управления, будет иметь большее число сотрудников и большее m, нежели автоматический завод, использующий эти системы.

 Современная трактовка прибавочной стоимости пытается расширить представление о прибавочной стоимости включением в сферу последней действия так называемой "предпринимательской функции". Прибавочную стоимость полагают состоящей из двух составляющих. Первая составляющая, нормальная (о ней говорилось выше) обусловлена тем прибавочным продуктом, который вырабатывается работником при стандартных условиях работы за избыточное рабочее время, т.е. время сверх необходимого. Вторая составляющая прибавочной стоимости обусловлена новациями технологического, управленческого, финансового и т.п. характера, которые вводятся в производство предпринимателем (в социалистическом производстве - новаторами). Частный случай второй составляющей прибавочной стоимости в виде добавочной прибавочной стоимости, проистекающей из-за технологических усовершенствований, отмечался еще К.Марксом. Вторая составляющая существенно зависит от деловых способностей предпринимателя. О предпринимательской функции, характеризующей направленность деятельности предпринимателя, достаточно подробно говорится В.С.Автономовым в работе [37]. Предпринимательская функция безусловно имеет новационный характер. В.С.Автономов включает в сферу её действия очень большую область деятельности, от производства промышленных и управленческих опытов до создания новых рынков и финансовых операций на рынках. Утверждается, что именно предпринимательская функция обусловливает прогресс в экономике. Вторая составляющая прибавочной стоимости создает дополнительную прибыль (употребляют также термин "сверхприбыль"), которую считают заслугой предпринимателя, а потому зачастую именуют "предпринимательским доходом", "предпринимательской долей прибыли". А.С.Барсов полагает, что ориентацию именно на вторую часть прибавочной стоимости следует использовать в качестве стимула развития экономики, в том числе социалистической [29].

 Проиллюстрируем сказанное о предпринимательской доле прибыли несколькими графическими примерами с помощью рис. 1-4. Аргументом является цена Р. В отличие от классической математики в учебниках по экономике аргумент Р принято откладывать по оси ординат, см., например, [19, 20, 34]. Не будем нарушать традицию. Простоты ради кривые спроса и предложения представлены на рисунках прямыми линиями.

На рис. 1 линия 1 представляет собой кривую спроса Q_С, а линии 2, 3, 4 - кривые предложения Q_П при различных П*, которые в пересечении с кривой спроса, например, в точках "А", "А*" ("крест Маршалла"), дают соответствующие равновесные цены, т.е. фактические рыночные цены товара.

 Кривая предложения строится следующим образом. Для партии товара Q (Q = Q_П) на основе издержек ее производства, или себестоимости S = (C + V) партии товара, и желаемого процента прибыли П* вычисляется стоимость этой партии

 

W_П = (C + V + П) = (С + V)(1 + П*).                                        (4)

 

Затем определяется соответствующее данному Q_П значение цены Р_П единицы товара

 

 

       W_П     (С + V)(1+ П*)

Р_П = ---- = ------------------- .

                                                                                  Q_П              Q_П

 

В зависимости от желаемого П* для одних и тех же затрат, т.е. себестоимости (С + V) партии товара при П* = 0 (штриховая линия 4 на рис. 1), можно построить несколько кривых предложения. Таковыми на рис. 1 являются кривые 2 и 3. Кривая 2 соответствует П* = 0,82 (82%), кривая 3 - 0,3 (30%).

 Кривая предложения, в сущности, представляет собой скорректированную с учетом желаемой прибыли, т.е. умноженную на (1 + П*) для каждого Q_П, кривую средних совокупных издержек (на единицу товара).

 Истины ради следует заметить, что издержки производства на единицу товара в крупной партии зачастую бывают меньше оных в партии мелкой, т.е. кривая предложения не обязательно устремляется вверх. К примеру, книга большого тиража стоит меньше, чем такая же книга малого тиража. Но здесь мы воздержимся углубляться в этот вопрос, а будем придерживаться традиции современных многочисленных экономических учебников, изображающих кривые предложения достаточно круто уходящими вверх.

 Каждой кривой предложения на рис. 1 сопутствует собственная кривая капитала предложения W_П. Это кривая 6 для линии 2, кривая 7 для линии 3, кривая 8 для линии 4. Капитал предложения - это та сумма, на которую производитель готов поставить товар при каждом значении цены единицы товара, т.е. тот доход W_П от партии товара Q_П, который производитель рассчитывает получить при данной цене Р_П единицы товара, проще говоря, предполагаемая стоимость партии товара. Одновременно кривая капитала предложения есть геометрическое место точек С + V + m (если прибыль равна прибавочной стоимости). Капитал предложения равен

 

W_П = Р_П Q_П,

 

где Р_П и Q_П соответствуют точкам кривой предложения, и графически представляет собой площадь прямоугольника со сторонами Р_П и Q_П. Величину этой площади в зависимости от Р_П и отражает кривая капитала предложения. Например, чтобы найти капитал предложения для партии товара Q_П = 2,44 при П* = 82%, т.е. предполагаемую стоимость этой партии при таких параметрах кривой предложения, необходимо по кривой предложения 2 найти цену единицы товара, соответствующую данному Q_П, именно Р_П = 8,369, а затем для этой цены по кривой капитала предложения 6 отыскать стоимость партии, равную 20,42. Для той же партии товара Q_П = 2,44 затраченный на изготовление этой партии капитал К (он же - себестоимость партии) ищется по соответствующей П* = 0 кривой капитала предложения 8. Для этого фиксируется точка пересечения вертикальной линии 2,44 с кривой предложения 4, которой соответствует нулевая прибыль, и обусловленная этой точкой цена Р_П = 4,598. Затем для этой цены по кривой 8 находится затраченный на изготовление партии капитал (они же издержки на изготовление партии), равный 11,21.

 Для одного и того же значения Q_П отношение между стоимостями W_П партии товара разных кривых предложения с учетом (4) равно

 

                                                              W_Пn        1 + П*_n        P_n 

                                             -------- = ------------- = -------,                                                              (5)

                                                              W_Пn-1     1 + П*_n-1       P_n-1

 

причем значения W_Пn и W_Пn-1 следует брать при Рn и Рn-1, найденных на соответствующих кривых предложения по значению Q_П. Здесь n и n-1 означают "привязку" к конкретной кривой предложения, Рn и Рn-1 - цены, соответствующие данному Q_П и определяемые по кривым n и n-1 для этого Q_П. Например, если для рис. 5 под n понимать кривую предложения 2, а под n-1 - кривую предложения 3, то для конкретной вертикальной линии Q_П, скажем Q_П = 2,44, точки пересечения этой линии с линиями 2 и 3 дадут цены, отношение которых, согласно приведенной формулы, будет увязывать между собой проценты прибыли кривых предложения 2 и 3. В данном случае это отношение составляет 8,369:5,978 т.е. 1,4. Действительно, 1 + 0,82 превышает 1 + 0,3 (соответствует 82% и 30%) в 1,4 раза.

Следует предостеречь, что хотя кривая капитала предложения W_П = W_П(Р_П) отражает затраты капитала при изготовлении различных партий товара Q_П1, Q_П2...Q_Пm (с учетом прибыли П* каждой партии), из нее непосредственно определить эти Q_П невозможно. Для того требуется вначале по этой кривой найти для данного значения W_Пm соответствующее значение Р_m, а уже затем вычислить Q_Пm по формуле

 

                  W_Пm

       Q_Пm = ------- .

                    P_m

 

           На рис. 1 кривая 5 характеризует изменение капитала спроса W_С, представляющего стоимость партии товара, которую при данной цене может оплатить покупатель. Она равна произведению цены товара на соответствующий объем спроса

 

W_С = Р_С х Q _С.

 

          При равновесной цене капитал предложения равен капиталу спроса, т.е. кривые капитала предложения и капитала спроса пересекаются именно при равновесной цене. Точка пересечения "капиталов" определяет доход от продажи партии товара. Например, пересечение кривых 5 и 6 обусловливает доход 20,42 от продажи Q = 2,44. Ранее вычисленные издержки на изготовление этой партии составляли 11,21. Соответственно прибыль, ожидаемая изготовителем от продажи данной партии, равна 9,21 (20,42 - 11,21), а рентабельность П* = 0,82 (9,21:11,21), т.е. 82%, что и должно быть для кривой предложения 2. Аналогичным образом можно определить прибыль для партии товара
Q = 4,687.

 Оговорив общие исходные позиции, вернемся к вопросу о второй, предпринимательской части прибыли. Рис. 1 иллюстрирует появление предпринимательской прибыли путем изменения режима торговли, т.е. режима работы рынка. Производитель, работая в равновесной точке "А" с нормальной, скажем средней, нормой прибыли на кривой предложения 3, где прибыль составляет 30%, может "своей волей" сократить производство товара Q c 4,687 до 2,44, т.е. перейти в более прибыльный режим с использованием кривой предложения 2, в точку "А*". Тогда абсолютная прибыль, получаемая изготовителем, возрастет с 7,443 (32,23 - 24,787) до 9,21 (20,42 - 11,21), не говоря уже о норме прибыли (82% против 30%, что и обусловит дополнительную прибыль). Этот успех безусловно будет заслугой предпринимателя, следствием предпринимательской функции.

 Через какое-то время потребитель, скорее всего, найдет альтернативу производимому товару и кривая спроса станет более пологой, например, из положения 1 перейдет в положение 9, "крест Маршалла" сместится из "А*" в "А**", из-за чего упадут цена и объем партии товара. Тем не менее, режим работы по-прежнему будет определяться кривой предложения с большей нормой прибыли.

 Существует возможность того, что конкурентный капитал, привлеченный высокой прибыльностью, предложит свою кривую предложения с меньшей нормой прибыли и привлечет потребителей на свою сторону. Этот риск предприниматель, разумеется, должен иметь в виду и, соответственно, просчитать его последствия.

 Можно предложить иную иллюстрацию получения сверхприбыли изменением режима работы рынка. Она дается рис. 2. Линия 1 представляет собой кривую спроса, а кривая 3 характеризует соответсвующий этому спросу капитал спроса W_С. Линия 2 есть кривая предложения, а кривая 4 отражает соответствующий ей капитал предложения W_П. Пересечение кривых спроса и предложения обозначают равновесную цену Р₀ и объем партии товара Q₀, которые и определяют рабочий режим производителя. Кривые капитала спроса и капитала предложения пересекаются при равновесной цене Р₀, и точка пересечения определяет величину дохода (С₀ + V₀ + П₀), которую изготовитель имеет от партии Q₀.

 Пусть производитель товара выделит теперь на производство партии товара капитал (С₁ + V₁), меньший, чем (С₀ + V₀). Соответственно ему предстоит получить также меньший доход (С₁ + V₁ + П₁). На кривой капитала предложения данной величине соответствует цена единицы товара Р₁, а по кривой предложения 2 - количество Q₁. Иначе говоря, выделив капитал (С₁ + V₁) и изготовив соответствующую партию товара, производитель готов продать эту партию по цене Р₁ за единицу товара. По сравнению с прежним режимом торговли он ничего не теряет в прибыльности, так как кривая предложения остается прежней.

 По кривой спроса 1 видно, что потребитель по цене Р₁ готов приобрести гораздо большее количество Q₂ товара (это также следует из того, что капитал спроса при цене Р₁, см. кривую 3, значительно больше капитала предложения), поэтому товар начинает быстро раскупаться. С учетом этого производитель столь же быстро поднимает цену с Р₁ до значения Р₂ по кривой спроса 1, при которой получает в свое распоряжение капитал спроса W_С1. Разница W_С1 - (C₁ + V₁ + П₁) есть сверхприбыль производителя, т.е. сумма, которая не обусловлена нормальной прибылью П₁, а проистекает из взгляда потребителя на ценность представленного товара.

 Рис. 2 помогает также понять процесс получения предпринимательской прибыли, обусловленной воздействием рекламы.

 Положим, что производитель товара в норме работает на рабочей точке с координатами (Р₀, Q₀). При этом кривая предложения 2 учитывает издержки на рекламу. При равновесной цене Р₀ капитал спроса равен капиталу предложения и соответствует (С₀ + V₀ + П₀). Производитель получает нормальную прибыль П₀, а сверхприбыль (она же предпринимательская прибыль) отсутствует.

 По истечении некоторого времени под воздействием рекламы кривая спроса изменится и займет новое положение, скажем - 5, с кривой капитала спроса 6. Количество товара Q₀ теперь может быть реализовано по цене Р₃, в результате чего производитель получит в свое распоряжение капитал спроса W_С0, определяемый уже кривой капитала спроса 6 от новой кривой спроса 5. Тем самым производитель за счет воздействия рекламы обеспечит себе сверхприбыль W_С0 - (С₀ + V₀ + П₀).

 Вариант получения предпринимательской прибыли за счет совершенствования технологии иллюстрируется рис. 3.

 Положим, что производитель товара работает с нормальной прибылью (скажем, 30%) в рабочей точке "А" пересечения кривой спроса 1 с кривой предложения 2, что обеспечивает равновесную цену (конкретно Р₀ = 6,875 при Q₀ = 4,687). Кривая 3 представляет собой изменение капитала спроса, а кривая 4 - капитала предложения. Они пересекаются при равновесной цене. Издержки производства на партию товара W_ИЗ1 (соответствуют нулевой прибыли) представлены кривой 5 затраченного капитала и определяются в функции цены, которая ищется по кривой предложения 6 с нулевой прибылью (кривой средних совокупных издержек). Кривая 6 связана с кривой предложения 2 зависимостью, см. (5),

 

                                                                                    Р₂

                                                                  ---- = 1 + П*₂,                                                              (6)

                                                                                    Р₆

 

 

действительной для одного и того же Q. Для нашего случая это отношение равно 1,3 (например, для Q₀  Р₂ :Р₆ = 6,875:5,288), а нормальная прибыль соответствует прибавочной стоимости и равна 7,443 (32,23 - 24,787).

 Изготовитель товара путем улучшения технологии (например, заменой сырья на более дешевое при том же качестве) снижает свои издержки (C + V), т.е. переводит кривую затраченного капитала из положения 5 в положение 7. При этом цену товара он оставляет прежней, ведь она обусловлена спросом и прежней кривой предложения 2. В результате норма прибыли уже будет определяться не соотношением Р₂/Р₆ по (6), а соотношением Р₂/Р₈, где Р₈ ищется по кривой предложения 8, соответствующей затраченному капиталу 7. Теперь

 

    Р2

П*₂ = ----- - 1

    Р8

                     

и в нашем случае составит 1,08, например, (6,875 : 3,3) - 1 для Q₀ = 4,687. Иначе говоря, норма прибыли с 30% поднимется до 108%, а абсолютная величина прибыли возрастет с 7,443 до 16,77 (32,23 - 15,46). Разумеется, предприниматель может увеличить производство товара. Но тогда, согласно кривой спроса, ему придется уменьшать цену единицы продукции и работать на кривых предложения с меньшей прибыльностью.

 Улучшение технологии можно также иллюстрировать смещением кривой предложения вниз (но не параллельно себе) в соответствии с формулой (5). Это показано на рис. 4, где кривая предложения 2 с нормой прибыли 30% при снижении производственных затрат смещается в положение 4, сохраняя ту же прибыль. Смещение определяется перемещением кривой средних совокупных издержек 3 производства Q_ИЗ1, которая соответствует кривой предложения 2, в положение 5, определяемое улучшенной технологией. Кривая 6 является кривой капитала спроса. Пересечение этой кривой с кривой предложения 2 определяет исходную равновесную цену (6,875) единицы товара и соответствующий объем партии товара (4,687), которые имеют место при исходной технологии, а с кривой предложения 4 - новую равновесную цену (5) и соответствующую ей партию товара (7,5), которые обусловлены улучшенной технологией. Если ранее доход производителя составлял 32,23, то с улучшенной технологией он увеличился до 37,5. Однако увеличение не сопровождается ростом прибыльности, так как новая кривая предложения 4 обеспечивает ту же прибыльность, что и исходная 2 (30%). Действительно, при исходной технологии издержки изготовления партии товара Q = 4,687 составляют 24,78, что легко определить по кривой 7, характеризующей издержки производства при исходной технологии, для цены единицы товара 5,288, которая находится пересечением Q = 4,687 с кривой издержек 3. Норму прибыли составляет отношение разности дохода и издержек к издержкам, что в нашем случае соответствует (32,23 - 24,78):24,78 = 0,3. При улучшенной технологии издержки изготовления партии товара Q = 7,5 составляют 28,845, что определяется по кривой 8, характеризующей издержки производства при улучшенной технологии, для цены 3,846, которая находится пересечением Q = 7,5 с кривой средних совокупных издержек 5. Норма прибыли составляет (37,5 - 28,845):28,845 = 0,3, т.е. при улучшенной технологии соответствует оной в исходной технологии.

 Таким образом, улучшение технологии не создает сверхприбыли, если рынок установит новую равновесную цену, соответствующую прежней прибыльности. Сверхприбыль создается за счет устанавливаемого производителем завышения цены над новой равновесной ценой. Зачастую это достигается сокращением объема партии товара с тем, чтобы удержаться на прежней кривой предложения, которая при улучшенной технологии приобретает повышенную, в сравненеи с прежней, прибыльность (как это уже иллюстрировалось рис. 1, 3). В связи с этим представляется некорректным высказывание В.С.Автономова в [37], что предпринимательская деятельность всегда создает прибавочную стоимость. Все-таки прибавочная стоимость - это стоимость прибавочного продукта. А если его нет, как это имеет место в случаях рис. 1-3, то нет и прибавочной стоимости: имеет место предпринимательская прибыль при отсутствии прибавочной стоимости, зачастую создающая инфляционные всплески. Предпринимательская функция скорее обеспечивает стимулы для развития производства, нежели источники прибавочной стоимости. Исключение составляет случай получения добавочной прибавочной стоимости.

 В завершение раздела представляется не лишним еще раз продемонстрировать взаимодействие теории прибавочной стоимости и неоклассической теории стоимости в формировании стоимости, проследив связь классического представления о прибавочном продукте с кривой предложения. Рис. 5 иллюстрирует классическое представление о влиянии прибавочного продукта ∆Q (в долях от продукта, равноценного себестоимости партии товара, принятого за единицу) на величину издержек Р_ИЗ* (которая берется в доле от средних совокупных издержек, также принятых за единицу). Себестоимость партии товара P*Q* равна единице и остается неизменной при любом значении прибавочного продукта (поскольку прибавочный продукт не оплачивается). Стоимостью материалов, использованных при изготовлении прибавочного продукта, для простоты пренебрегаем.

 Изготовитель не уходит домой, отработав себестоимость партии, а продолжает работать до конца рабочего дня (или периода), изготовив дополнительно ∆Q изделий. Учитывая неизменность себестоимости партии, величина издержек на единицу товара изменяется по формуле Р_ИЗ* = 1/Q* = 1/(1 + ∆Q*), что отражено в кривой 1. С увеличением прибавочного продукта цена изделия падает, т.е. уменьшаются издержки производства Р_ИЗ на единицу продукции, и увеличивается прибыль. Для точек кривой 1 прибыль П в процентном отношении вычисляется по формуле

 

                          1 – Р*_ИЗ

                 П* = ------------

                              Р*_ИЗ

 

и соответствует в процентах доле прибавочного продукта (кривая 2). Для кривой 1  П = m. Выход за пределы кривой 1 означает, что П не равно m.

 Теперь о том, как все это сопрягается с кривой предложения. В кривой предложения партия товара с числом изделий Q уже включает в себя добавочное количество изделий ∆Q*, т.е. Q кривой предложения соответствует 1 + ∆Q* на рис. 5. Ясно, что если 1 + ∆Q соответствует Q кривой предложения, то единице соответствует здесь число изделий Q_S, которое обеспечивает себестоимость партии товара при данном ∆Q*. Из этой пропорции получаем

 

             Q

                                                                       Q_S = --------- ,                                                               (7)

          1 + ∆Q*

 

Данное число изделий, проданное по цене Р_П предложения, обеспечивает издержки изготовления всей партии товара (себестоимость партии), т.е. имеем

 

Q х Р_ИЗ = Р_П х Q_S,

 

откуда с учетом (7) получаем

 

 Р_П = Р_ИЗ(1 + ∆Q*).                                                                   (8)

 

 На рис. 6 кривая 1 характеризует изменение средних совокупных издержек (себестоимости единицы продукции) в зависимости от количества продукции Q. Кривые предложения той или иной прибыльности вычисляются по (8), где Р_ИЗ берется для данного Q из кривой 1. Например, для точки "А* кривой предложения с прибыльностью 40% при Q₁ = 5, чему соответствует Р_ИЗ = 3, цена предложения Р₁ вычисляется так:

 

Р₁ = 3(1 + 0,4) = 4,2.

 

 Интересно, что количество товара, обеспечивающее при данной цене себестоимость всей партии, вычисленное по (7), составляет 3,57 (при всей партии в 5 изделий), т.е. прибавочный продукт равен 1,43 (5 - 3,57).

 В реальности производитель может пожелать иметь повышение прибыльности с увеличением Q, например, при Q₁ иметь рентабельность 40%, а при Q₂ - 80%. Тогда кривая предложения на рис. 6 примет вид линии 4.

 Величина m зависит от V и m*, см. (2). Значение m* в норме достаточно фиксировано (порядка 0,5), а значит m напрямую определяется V. Если производитель, формируя кривую предложения, превысит по прибыли значение m, рассчитанное на основе его V, то его производство, абстрактно говоря, будет работать на инфляцию.

 Как видим, совместное оперирование неоклассической теорией стоимости и теорией прибавочной стоимости действительно помогает постичь суть экономических и даже социальных процессов в обществе (скажем, природу кризисов перепроизводства и паразитизма буржуазного общества), а также прояснить многие вопросы формирования стоимости. Последнее особенно существенно для сферы макроэкономики, когда действует уравнение (3), отражающее равенство прибыли и прибавочной стоимости. В первую очередь это относится к социалистической экономике, где рыночные отношения носят менее выраженный характер, чем при капитализме, и аналитический подход к формированию стоимости более востребован. Интересно, что советские экономисты, казалось бы воспитанные на теории прибавочной стоимости, не уделяли ей должного внимания в вопросе формирования стоимости при социализме. При анализе экономики они, в сущности, оперировали себестоимостью. А.С.Барсов отмечает эту ошибку в [29, c. 45]: "Оценка экономической деятельности предприятий велась на основе системы стоимостных показателей в оптовых ценах...". При этом оптовые цены проектировались, исходя из себестоимости и рентабельности к ней от 3-х до 5-ти процентов [29, c. 44], т.е. были примерно равны себестоимости. Для сравнения скажем, что по американским меркам норма прибавочной стоимости лежит где-то возле 50% [4, c. 215, 216], а здесь всего 3-5%! При этом исчисление себестоимости средств производства, как товаров, осуществлялось не на основе действительных цен исходных товаров, а также по их себестоимостям, которые, в свою очередь, тоже вычислялись на базе не цен, а себестоимостей исходных товаров и т.д. В результате ошибка возводилась в степень и оперировали даже не себестоимостью конечного товара, а суммой себестоимостей его составляющих, т.е. черт знает чем.

 В социалистическом обществе прибавочный продукт трактуется как необходимый, поскольку он идет на создание фонда накопления и резервного фонда. Поименовав фонды "продукцией для общества" и обозначив их через V₀ (V₀ = m), а коэффициент формирования величины продукции для общества через К_ПОН    

 

                     V₀

          К_ПОН = ------,

                      V

 

А.С.Барсов получает базовую цену Ц_б как сумму нормативных полных издержек производства базового года

 

 Ц_б = С_б + V_б + V_б0 = S_б + V_б К_ПОН                                                          (9)

 

где S_б - себестоимость в базовом году.

 А.С.Барсов считает, что показателем эффективности работы предприятия (отрасли) надлежит считать не величину затрат необходимого труда для общества, а снижение затрат всех элементов стоимости С + V + V₀, что характеризуется отклонением складывающихся на предприятии полных издержек производства И_П от неизменной цены Ц_б, т.е. Ц_б – И_П. За базовую цену может быть взята цена предыдущего года. Объем продукции для общества V₀ рассчитывается с помощью заработной платы по данному году и норматива коэффициента К_ПОН для базового года. Сумма себестоимости S и величины объема продукции для общества V₀ отражает полные издержки производства И_П для данного года [29, c. 76-79].

 Предложение А.С.Барсова носит отпечаток теории трудовой стоимости, так как формирование норматива стоимости Ц_б в (9) декларируется односторонне, с позиции изготовителя. В ней не участвует потребитель, т.е. его предпочтения и возможности, что отражается кривой спроса. Вместе с тем, поскольку Ц_б берется реальной, из практики базового года, то предпочтения потребителя базового года в ней фактически учтены, что позволяет положительно отнестись к предложению А.С.Барсова. Следует только предостеречь от того, чтобы сокращение расходов не пошло по пути преднамеренного уменьшения V₀, нужно помнить, что V₀ - это задел на будущее.

Экономисты социалистичекой ориентации не считают правильным отказываться от использования прейскурантных цен. В дополнение к высказываниям А.С.Барсова приведем мнение Ф.Н.Клоцвога: “Основной формой цен при социализме …должны быть не государственные, а государственно-договорные цены. Суть этих цен в следующем. Государство определяет прейскурантные цены на продукцию, но одновременно предоставляет право предприятиям в ходе заключения договоров на поставку продукции договориться о надбавке (или скидке) к прейскурантной цене (например, на 10%). При этом учет и планирование продукции, а также калькулирование затрат идут по прейскурантной цене, а надбавка уплачивается из чистого дохода предприятия-потребителя. На товары народного потребления устанавливается твердая розничная цена и торговая скидка, но при заключении договоров между торгующими и промышленными предприятиями предоставляется право корректровавть величину торговой скидки в определенных пределах. Такая система ценообразования позволяет сочетать централизованный народно-хозяйственный подход с элементами товарно-денежного механизма и будет способствовать производству продукции, наиболее нужной потребителю” [18, c. 52, 53]. Отметим, что Ф.Н.Клоцвог не уточняет порядок формирования прейскурантных цен и оставляет фиксированными розничные цены на потребительские товары. Последнее может привести к их дефициту. Кроме того, ни А.С.Барсов, ни Ф.Н.Клоцвог не затрагивают вопроса усреднения прибыли по величине капитала за счет перераспределения прибавочной стоимости, что имеет место на мировом рынке и что у К.Маркса выражалось через “цены производства”. В результате прейскурантные цены могут в значительной степени отличаться от реальных мировых рыночных цен, особенно для полностью автоматизированных заводов и фабрик, например, птицеферм, животноводческих ферм с компьютеризацией, где прибавочные стоимости невелики, скажем, в сравнении с проектирующими предприятиями, создающими значительные прибавочные стоимости. Представляется, что в этой части их предложения должны быть доработаны, т.е. цены, по крайней мере в случае сравнения их с мировыми, необходимо вычислять по формуле

 

                                     Ц = S + Р_{СР ,}

 

где Р_СР  - средняя прибыль, исчисляемая на основе суммарной прибавочной стоимости всего производства страны.

Философия стоимости достаточно подробно изложена также в отдельной работе [42].

 

 

3.3. Выводы

 

Основные выводы раздела видятся в следующем виде.

1 В нынешнюю эпоху разделения труда рыночные отношения обмена являются объективно необходимой составляющей процесса интеграции человеческой деятельности (поскольку только они обеспечивают выявление стоимости как единого оценочного параметра компонентов человеческой деятельности), что позволяет создать инструментарий для анализа работы хозяйственной системы, производить выбор наиболее оптимальных путей её развития и создавать стимулы для такого развития. Другой метод интеграции – технологический обеспечивает только выполнение производственного задания и таких возможностей не создает. На современном уровне развития человечества сообщество, чья хозяйственная система не будет содержать составляющей рыночных отношений, обречено на поражение в конкурентной борьбе с сообществами, располагающими такой составляющей. 

2. Товаром является любое изделие или услуга, предназначенное для обмена. Смена собственника, что обязательно сопутствует обмену, может осуществляться на основе делегирования (передачи) хозяйствующим собственником своих прав на производство и продажу товара разным субъектам обмена. Рыночный обмен производится только по стоимости, и в том заключается закон стоимости. Сущностью рынка является "торг", в процессе которого субъекты обмена выявляют стоимость товара. Стоимость - дитя рынка и никаким иным способом, кроме "торга" достоверно установлена быть не может.

 3. Наиболее приближенной к реальности является модель формирования стоимости, осуществляемая на основе категорий и положений неоклассической теории стоимости и теории прибавочной стоимости, ибо при этом учитываются позиции обеих субъектов обмена: изготовителя и потребителя. Теория прибавочной стоимости отражает роль избыточного продукта в формировании стоимости, а неоклассическая теория стоимости позволяет найти точку соприкосновения интересов изготовителя и потребителя, которая и определяет собой цену как форму стоимости. В разделе дается ряд примеров “стыковки” теории прибавочной стоимости с неоклассической теорией стоимости.

 4. Представляется приемлемым определять для социалистического хозяйства нормативы стоимости товаров на основе базовых цен и оценивать эффективность работы предприятий по снижению всех элементов стоимости относительно базового (например, предыдущего) года (по Барсову А.С.).

 Заключая раздел, следует подчеркнуть еще раз, что "рынок" и "нерынок" – это прежде всего необходимые и обязательные способы интеграции человеческой деятельности в эпоху разделения труда и именно с этой точки зрения в первую очередь следует оценивать их место и роль в хозяйственной системе. Грубо говоря, "рынок" реализует обменный способ интеграции, "нерынок" - технологический способ. В связи с этим направление дискуссии сторонников рынка и нерынка, которая ведется очень широко и бурно, на ликвидацию того или иного способа интеграции, представляется ошибочным. Речь должна идти не о вытеснении одного способа интеграции другим, а об их оптимальном сочетании, соответствующем данному этапу развития хозяйственной системы.

 

4. Рыночная и плановая экономические системы

 

Что такое рыночная экономическая система? Что такое плановая экономическая система? Какое место должно отводиться рыночным отношениям при социализме? Ответы на данные вопросы весьма важны для экономической теории социализма. Споры на эти темы ведутся длительное время, но, к сожалению, не дают достоверных результатов. Особенно активно ныне они ведутся в форме полемики между “рыночниками” (“товарниками”) – сторонниками рыночных отношений в социалистической экономике  и “нерыночниками” (“антирыночниками”,  “антитоварниками”) – сторонниками нерыночных отношений.

Надо сразу же заявить, что на самом деле противопоставление плановой (она же директивная, административная, командная и т.п.) экономической системы и рыночной вовсе не лежит в плоскости противопоставления технологического и обменного способов интеграции, к чему по существу сводятся споры “рыночников” и “нерыночников”, тем более не тождественно ему. Иначе говоря – не в том различие этих систем. Главное различие плановой и рыночной экономических систем заключается в  характере и способе регулирования. Покажем это. 

 

4.1. Возможные состояния хозяйственной системы и главная характеристика экономической системы

 

Хозяйственная система (как и большинство систем в природе) относится к классу систем с отрицательной обратной связью. Это означает, что возникшее рассогласование между спросом и предложением она будет стремиться сводить к нулю (а не усиливать его, как это стали бы делать системы с положительной обратной связью). Процесс сведения рассогласования к нулю именуется регулированием. Главное отличие рыночной экономической системы от плановой не в наличии рыночных отношений в первой и отсутствии их во второй, ибо они  присутствуют и во второй (как способ интеграции), а в характере и способе регулирования рассогласования между спросом и предложением. Именно это является главной характеристикой хозяйственного механизма как системы. В плановой экономической системе регулирование в основном осуществляется сознательно, централизованно, принудительно и через производство, в рыночной – стихийно, автономно и через цены. Разумеется, в рыночной экономической системе производство также реагирует на спрос: развивается или свертывается, но всё это – в долгосрочном периоде, т.е. с задержкой во времени. В краткосрочном же периоде регулирование идет через цены.

Теперь более детально.

Не нужно думать, что между хозяйственными системами капитализма и социализма существует какая-то непроходимая пропасть. Облик хозяйственной системы во многом определяется уровнем развития производительных сил, а у капитализма и социализма он примерно одинаков, по крайней мере “на сегодня”. Пропасть лежит между капиталистическим и социалистическим строем, и именно она вносит свои коррективы в хозяйственные системы. Источник корректив – частная собственность. Но это всего лишь коррективы, а потому хозяйственные системы современного производства можно обобщить следующим образом.

Хозяйственная система общества (хозяйственный механизм)  включает в себя государственные структуры управления, фирмы (предприятия) и население (иногда употребляют термин "домашние хозяйства"), контактирующие между собой через прямые и обратные связи. Теоретически возможны два крайних состояния хозяйственной системы  и множество промежуточных. Первое крайнее состояние - полное отсутствие государственного управления фирмами, они полностью автономны и самостоятельны, в том числе в обменных операциях ("либеральная" экономика). Это есть не что иное, как свободный рынок. Как ни странно, но такая атомизированная анархическая система устойчива. Воздействия на нее - "возмущения" могут вызывать изменения ее состояния, но в конечном счете система стабилизируется, пусть и на новом ценовом уровне. (К месту сказать, кризисы перепроизводства не обязательно ей сопутствуют. Они являются порождением капиталистического строя, а не рынка.) Внутри фирм во многом используется технологический метод интеграции, между фирмами - обменный. По характеру регулирования  свободный рынок - система саморегулирующаяся, ей не нужны установки государственных органов. Её было бы правильно именовать не рыночной экономической системой, как это принято, а характеризовать как экономическую систему с саморегулированием, поскольку это отражает её сущность. По своей природе она нацелена только на решение наиболее выгодного обмена, т.е. социальных и иных задач (скажем, экологических) она не решает. Иначе говоря, свободный рынок исключает системный подход, т.е. учет всех возможных факторов и следствий от решений, принимаемых участниками рынка, а учитывает только прибыльность. Регулирование в системе, т.е. уравнивание спроса и предложения в краткосрочном периоде, ведется способом изменения цен, иначе говоря   посредством ценового механизма. Основное достоинство такой системы - значительное быстродействие, поскольку в регулировании ценами не задействовано инерционное производство. Производитель товаров автоматически реагирует на спрос, практически мгновенно через цены и с некоторым замедлением через направление капитала в наиболее прибыльные отрасли.

Современные рыночные отношения отнюдь не либеральны. Это на заре капитализма был достаточно свободный рынок, куда каждый производитель независимо выходил со своим товаром. В настоящее время экономисты различают рынки совершенной конкуренции (нечто вроде прежнего свободного рынка) и несовершенной конкуренции. На совершенно конкурентном рынке (свободном) имеется множество независимых продавцов и покупателей, причем ни один из них не способен влиять на рыночную цену. Она определяется точкой равновесия, которая образуется пересечением совокупной кривой спроса с совокупной кривой предложения. Здесь имеет место свободное вхождение (не существует никаких препятствий к вхождению в рынок новых производителей) и отсутствие дифференциации продуктов, под чем понимается однородность продукции, скажем рынок кукурузы. Рынок характеризуется дифференциацией продукции тогда, когда покупатели рассматривают товары конкурирующих продавцов как близкие, но не полностью взаимозаменяемые.

Несовершенная конкуренция обусловлена появлением крупных объединений, которые влияют на цены. Различают три типа несовершенно конкурентных рынков: монополистическую конкуренцию, когда продавцов много, барьеров вхождения нет, но есть дифференциация продукции (рестораны, аптеки), олигополию, когда продавцов мало, обычно есть барьеры вхождения, возможна дифференциация продукции (например, автомобили), монополию, когда продавец один и присутствуют барьеры вхождения.

Механизм реагирования на спрос при рыночных отношениях интересен тем, что регулирование ведется по скорости реализации товара, а не по объему. Продавец, сравнивая фактическую скорость реализации товара с предполагаемой им скоростью (например, столько-то единиц в неделю), корректирует цену товара, стремясь свести рассогласование между скоростями реализации, фактической и заданной, к нулю.  Рынок характерен принятием решений на нижнем уровне хозяйственного механизма, так как «торг» осуществляется именно там. Более детальная характеристика дана в [4, c. 193-205].

 Второе крайнее состояние - директивная, правильнее сказать централизованная, а еще более правильно – экономическая система с принудительным регулированием, когда все управление осуществляется из центра, через государственные структуры. Обратные связи внутри предприятий весьма слабы, указания предприятиям поступают из центра, и туда же идут сигналы обратных связей от предприятий и населения. Все основные решения принимаются центром. В принципе директораты предприятий вообще могут отсутствовать и указания на производство будут подаваться непосредственно из центра. Такая система вполне работоспособна, но требует очень совершенной и оперативной структуры центра, а также надежных и быстродействующих каналов обратной связи. Все это хорошо известно из общей теории автоматического управления (ТАР).

 Централизованная система есть проектируемая система, а потому отличается от свободного рынка возможностью постановки и выполнения любых задач, определяемых проектировщиками системы: экономических, социальных, экологических, военного снабжения и т.д. Выработка этих задач осуществляется соответствующими государственными органами (типа Госплана в СССР) на основе системного анализа состояния общества, в том числе с учетом сигналов обратной связи от населения. Решения принимаются центром. Регулирование ведется центром по рассогласованию между поставленными задачами и фактическим состоянием общества, а также может вестись по скорости изменения рассогласования, что позволяет увеличить быстродействие системы. В норме согласование спроса и предложения осуществляется не через ценовой механизм, как при свободном рынке, а через корректировку производства продукции. Но в необходимых сучаях, скажем, во избежание дефицита потребительских товаров вплоть до насыщения ими рынка, может использоваться ценовое регулирование. Имеет место централизованная система сбыта с увязкой между собой отраслей и предприятий, что обеспечивает существенное снижение трансакционных расходов (непроизводственных издержек типа расходов на отыскание поставщика и потребителя, на юридическое оформление документов, рекламу и т.п.), но, одновременно, лишает ее, в известной степени, гибкости. Подчеркнем еще раз, что централизованную систему нельзя считать идеально нерыночной, так как в ней, наряду с технологическим методом интеграции, используется и обменная (рыночная) интеграция, хотя она и осуществляется на уровне центральных органов. Более детальная характеристика представлена в [4, c. 193-205].

Именно централизованную регулируемую экономическую систему именуют плановой системой, поскольку в ней масштабно используется план , т.е. алгоритм выполнения поставленной задачи, обычно "привязанный" ко времени. План - это организационный метод, его можно использовать как в целях интеграции, так и дифференциации (например, деля одно предприятие на два), также и в рыночных системах. К примеру, в нынешней Россиии, которую относят к странам с рыночной экономикой, весьма планомерно осуществляют распродажу углеводородов. Поэтому деление хозяйственных систем на рыночные и плановые, строго говоря, некорректно. Тем не менее, учитывая распространенность указанной терминологии, она используется автором.

Теоретически в крайних положениях может находиться хозяйственный механизм как капиталистической системы, так и социалистической. Скажем, теоретически возможен социалистический свободный рынок на базе предприятий коллективной трудовой собственности типа предприятий Мондрагоновской федерации, см. [43]. Централизовавнную капиталистическую экономику наглядно демонстрировала Германия времен второй мировой войны. К централизованной экономической системе в значительной степени тяготела экономика СССР.

 В СССР хозяйственный механизм включал многое от централизованной системы, в частности, стремление к централизованному управлению реализовалось через отраслевое управление, имелась единая сбытовая система. Внутри предприятий использовалось директивное управление. Вместе с тем, широко использовалась интеграция через обмен между отраслями народного хозяйства, предприятиями. Для этого государство обеспечивало их, как субъектов обмена, необходимыми полномочиями из своего "пучка прав", как это показано в разделе 3,2 настоящей статьи. Конечно, здесь не было привычных для Запада частных предприятий и ТНК (но были отраслевые министерства, вполне сравнимые с ТНК), не было рынка труда. Однако это не принципиально. Кардинальное отличие состояло в том, что на Западе обмен осуществлялся по стоимости, а в СССР обмен средствами производства производился по себестоимости. (Впрочем, ее и себестоимостью назвать затруднительно, см. там же.) Это означало искажение экономической реальности [29, c. 45], что не делает чести советской экономической науке. Надо признать, что ей вообще был свойственен ряд серьезных недостатков. Прежде всего тот, что опиралась она на классическую теорию трудовой стоимости, отражающую, в сущности, только взгляды изготовителя, а не на более совершенную неоклассическую теорию стоимости, учитывающую интересы как изготовителя, так и потребителя. Уже отмечалось, что будучи воспитаны на теории прибавочной стоимости, советские экономисты, тем не менее, не использовали ее при расчетах стоимости. У них отсутствовало четкое представление о роли рыночного обмена в экономике, как необходимом интеграционном методе, что отражалось в попытках принизить роль денег, даже вообще их ликвидировать (такая наивная попытка была, например, предпринята большевиками сразу после Октябрьской революции). В силу отмеченных причин не понимая важности учета спроса, советские экономисты в попытках использовать рыночные принципы для стимулирования труда не "замыкали" свои реформы (например, 1965 года) на спрос, что предопределило их неэффективность. Можно констатировать, что эти недоработки в экономической теории безусловно способствовали созреванию катастрофы Советского Союза.

В реальности идеально плановой и идеально рыночной систем не существует, а есть системы в той или иной пропорции сочетающие составляющие идеальных систем. Иногда их именуют системами со смешанной экономикой, иногда системами с регулируемым рынком. Даже США, которые “громче всех” стоят за рыночную экономику, регулируют рынок госуправлением, например, изменяя кредитную процентную ставку.  Экономическую систему СССР  зачастую называют экономикой “реального социализма”.

Как видим, различие между рыночной и плановой экономическими системами кроется в сфере управления, что требует от исследователя знания категорий кибернетики. Интересно, что литературные источники при анализе экономических систем  практически не используют кибернетические представления о системах (понятие обратной связи, её роли в управлении и т.д.). На десяток учебников лишь в одном [19, c. 330] упоминаются прямые и обратные связи в экономике. В [7, c. 95] отмечены ошибки авторов советского учебника по политэкономии, которые они допустили, касаясь сферы кибернетики. Например, некорректно, как это делают авторы учебника, относить к недостаткам административной системы слабую обратную связь, которая была в экономике Советского Союза (дается пример с Минсельхозмашем, который, не считаясь с реальными потребностями колхозов и совхозов, всемерно развивал выпуск серийных тракторов и т. п. [21, c. 542]). На самом деле слабая обратная связь не присуща административной системе, она была присуща ее реализации в СССР. Но это разные вещи. Кстати, авторы упомянутого учебника — видные советские экономисты. И в том, что экономическая система СССР имела слабую обратную связь очень даже виноваты, ибо именно они осуществляли тогда научное руководство советской экономикой.

Здесь самое место привести пример той путаницы, которая вносится экономистами в попытках классифицировать экономические системы, не прибегая к категориям кибернетики. В качестве образца остановимся на рассуждениях  Ф.Н.Клоцвога в работе [18, c. 56-58].  Он различает рынок (как определенную форму обмена, существующую в условиях товарного обмена с помощью денег, при свободной цене товара, определяемой соотношениями спроса и предложения) и рыночную экономику, где обмен имеет в основном рыночную форму, т. е. рынок играет доминирующую роль, регулирует производство, распределение и потребление. Рынок был и в докапиталистических формациях, а рыночная экономика имела место только при капитализме. С этим должно согласиться. Но далее он полагает, что рыночная экономика была лишь в условиях мелкого товарного производства и свободной конкуренции. Сейчас «на смену рынку приходит система контрактных отношений, а современная экономика развитых капиталистических стран из рыночных все больше превращается в контрактную с заранее обусловленными товарными потоками и фиксированными ценами». Иначе говоря, контрактные отношения, в том числе ТДО, он не считает рыночными отношениями.

Интересное дело. Если мелкий обмен и свободная конкуренция, то рыночные отношения. Если крупный обмен и затрудненная конкуренция, то уже не рыночные. А какие? По Ф.Н.Клоцвогу – контрактные отношения. Хотя экономисты всего мира по-прежнему считают их рыночными. Да они и в самом деле остались рыночными, ибо масштаб сделки, её технология, на что, по существу, ссылается Ф.Н.Клоцвог, не затрагивают сути рыночного обмена. Разве рынок регламентирует какую-то определенную подвижность цен? Нет, не регаментирует. Фиксированные цены – рынку не помеха. Они лишь отражают состояние спроса и предложения на момент сделки, и объявлять современный капиталистический рынок не рынком в том числе из-за фиксировванных цен и устоявшихся товарных потоков некорректно.  Рыночные отношения имеют свою историю, развиваются, и нынешние “контрактные отношения”, а также ТДО, являются этапами этого развития. Но, заметим себе, развиваются, не меняя сущности. Ф.Н.Клоцвог не вскрыл сущности рыночных отношений. Сущность у рыночных и контрактных отношений одна и та же, именно “торг”, выявление через “торг” стоимости. А значит рынок и контрактные отношения являются всего лишь разными формами этой сущности. Ф.Н.Клоцвог принял форму за содержание и, естественно, так ничего и не объяснил по затронутой теме, только усилил смятение в умах. Теперь по Ф.Н.Клоцвогу западный рынок и не рынок вовсе, а, считай, плановая экономическая система.

Нет, Феликс Наумович. Без привлечения понятий кибернетики разграничить рыночную и плановую экономические системы невозможно. Подчеркнем еще раз характер их отличия. То,  что принято называть рыночной экономической системой есть экономическая система с саморегулированием, а то, что принято называть плановой экономической системой есть экономическая система с принудительным регулированием, если угодно – регулируемая система. Так и следовало бы их именовать, выделяя главную характеристику экономической системы,   было бы меньше путаницы. Рыночные отношения присутствуют в обеих системах (ибо ТДО – тоже рыночные отношения), но в системе с саморегулированием они формируют, определяют процесс регулирования, а в регулируемой системе регулирование осуществляется центром, принудительно, его команды всегда доминируют, в том числе над рыночной составляющей экономической системы. 

Так какую же все-таки экономическую систему целесообразно использовать в качестве хозяйственного механизма?

 

 

4.2. Почему сторонники социализма склоняются к плановой экономической системе, а сторонники капитализма стоят за рыночную

 

Сравнению рыночной и плановой экономических систем в литературе уделяется  много внимания. Обычно сравниваются не идеальные модели той и другой системы, а свободный рынок и экономика “реального социализма”. По свидетельству экономистов, в том числе западных, рыночная экономика обладает массой недостатков. Во-первых, недостаточной стабильностью [12, c. 141; 44, c. 142], что проявляется в циклическом характере развития, недоиспользовании ресурсов и неполной занятости, нестабильности общего уровня цен и инфляции. Во-вторых, эффект рыночной конкуренции не столь велик из-за появления сговоров, монополий, грязных методов борьбы с конкурентами [12, c. 142; 19, c. 131; 44, c. 142]. В-третьих, рыночный механизм безразличен к «побочным эффектам» — ущербу, наносимому предпринимательством природе и человеку [8, с. 160; 19, c. 130; 45, c. 56; 46, c. 73]. В-четвертых, рынок социально беспощаден (выше это уже отмечалось). Отбирая только сильных производителей и квалифицированную рабочую силу, он безжалостен к слабым и социально незащищенным слоям населения, порождает значительную дифференциацию доходов, имущественное расслоение населения [8, c. 160; 12, c. 151; 19, c. 130; 44, c. 142; 45, c. 56]. Отметим здесь ошибку экономистов. Причиной дифференциации доходов, имущественного расслоения населения являются не рыночные отношения, а эксплуатация, отчуждение прибавочного продукта угнетающим классом. В-пятых, рынок, как правило, не финансирует фундаментальных научных исследований, поскольку нет гарантий их результативности на предмет использования в хозяйственной жизни [8, c. 159; 45, c. 56; 46, c. 73]. В-шестых, рынок не обеспечивает общество общественными товарами и услугами, к чему относятся госуправление, национальная оборона и т. п. [8, c. 159; 19, c. 130; 45, c. 56; 46, c. 73]. 

Напомним, что к отмеченным литературными источниками недостаткам рыночных систем необходимо добавить еще три. Рынок помехонеустойчив: подвержен действию биржевых спекуляций и слухов (вспомним дефолт в России, спекулятивный всплеск цен на соль 2006 г.). Рыночные отношения затрудняют направление инвестиций в приоритетные для общества отрасли, скажем, для нынешней России — наукоемкое производство, машиностроение и т. п. Рынок исключает системный подход, что наглядно демонстрирует реформа электроэнергетики по Чубайсу, в результате которой уже имела место крупная энергосистемная авария и рукотворное наводнение на Зее (подробнее см. [4, с. 203, 204]).

В силу известных успехов советской экономики буржуазные экономисты и их последователи в России вынуждены отдавать должное директивной экономике. Но они признают командно-административную систему нормальной формой хозяйства лишь для особых, чрезвычайных исторических условий, когда жизнь страны или ее граждан находится под серьезной угрозой, см., например, [19, c. 322]. Считают, что при этом с помощью директивных методов система может сконцентрировать значительные денежные и иные ресурсы для решения важнейших задач переживаемого периода. Лауреат Нобелевской премии по экономике Пол А. Самуэльсон признает, что «командная экономика способна мобилизовать ресурсы для быстрого экономического роста», но связывает это с атмосферой громадных человеческих жертв, жизненных потерь и политических репрессий [20, c. 751]. Западные экономисты С. Фишер, Р.Дорнбуш и Р.Шмалензи тоже говорят: « …не подлежит сомнению, что после 1928 г. система централизованного планирования смогла обеспечить более высокие темпы роста экономики, чем это было бы возможно в случае отсутствия этой системы», но также полагают, что за этот успех было заплачено высокой ценой с точки зрения уровня жизни и свободы [34, c. 763]. Понятно, что подобные утверждения абсолютно поверхностны и некорректны. Никто из них не объясняет, почему при плановости экономики обязательны политические репрессии и ущемления свободы. Например, внутри ТНК, где зачастую царствует “план” и командно-административный метод управления, вполне обходятся без «громадных человеческих жертв, жизненных потерь и политических репрессий».

Из раздела 4.1 и [4, c. 199-205], где проводилось сравнение рыночной и плановой экономических систем, можно заключить, что рыночная система перед плановой теоретически обладает лишь двумя преимуществами. Во-первых, обеспечивает быструю реакцию продавца на спрос через ценовой механизм, благодаря чему рынок в норме не знает товарного дефицита (он быстро устраняется повышением цены). Во-вторых, динамика рыночных цен дает представление о потребностях общества в количественном плане и предпочтительном направлении развития народного хозяйства. Все, обычно указываемые, иные достоинства рыночной системы: наличие конкуренции, отсутствие производства ради производства, отсеивание слабых производителей, т.е. отсталого производства, и т.п.  свойственны и плановой экономической системе при правильном её проектировании и реализации. Это также относится,  как показано в разделе 3.2, к возможности стоимостной оценки альтернативных проектов и работы хозяйственного механизма, что автор в [6, c. 95; 7, c. 96] считал принадлежностью только рыночных систем. С учетом того, что указанные выше теоретические преимущества рыночной системы в плановой системе могут быть практически нейтрализованы   (об этом говорилось ранее, возможно регулирование через производство кратковременно подкреплять регулированием посредством ценового механизма, а определение направления разития народного хозяйства ставить первейшей задачей планирующих органов и объектом их неусыпного внимания) можно констатировать безусловную предпочтительность для общества  плановой экономической системы перед рыночной. Разумеется, при условии её правильного проектирования и реализации. 

Поскольку задачей социализма является максимальное удовлетворение потребностей общества, то в  свете полученного вывода понятно, что сторонники социализма должны ратовать за  плановую экономическую систему.

Но коль скоро плановая система в интересах общества, почему сторонники капитализма стоят за рыночную систему?

Потому что они заботятся не об интересах общества, а об интересах буржуазии. Для буржуазии  рыночная экономическая система предпочтительнее плановой. И вот почему. Во-первых, рыночная система, как саморегулирующаяся, нацелена на извлечение прибыли, что совпадает с целью буржуазии как класса. Во-вторых, буржуазия связывает рыночную систему с существованием частной и колллективной нетрудовой собственности. Когда капиталист говорит о рынке, то он мыслит его только с участием частной и корпоративной собственности. В-третьих, рыночная экономика облегчает буржуазии сохранение капиталистического строя. За счет разницы в доходах создается так называемый “средний класс”, который обеспечивает политическую стабильность для власти крупного капитала.    

Однако не следует думать, что буржуазия слепо держится за рыночную экономику. Если потребуется для выживания буржуазии, она использует любую систему. Это подтверждает опять-таки пример Германии времен второй мировой войны. Да и в современном мире капстраны не отказываются напрочь от методов плановой экономики. Например, в Японии и Франции существуют государственные структуры, которые занимаются индикативным планированием хозяйства страны. Евросоюз дает виноделам предписание, какие сорта вин надлежит им изготавливать: какое уж тут стихийное саморегулирование. Пропаганда рыночной экономики во многом является идеологическим приемом по защите буржуазного строя, методом влияния на развивающиеся страны в нужном для мировой буржуазии направлении. Влияние это сыграло определенную роль и в катастрофе СССР.  Советские ученые-экономисты, не разобравшись в сущности рыночных отношений, не уяснив досконально характера регулирования в экономических системах и места рыночных отношений (как способа интеграции человеческой деятельности) в социалистической экономике, не были готовы противостоять натиску идеологов рынка и дать надлежащие рекомендации политическим руководителям СССР. Это видно по разноречивости высказываний и позиций экономистов до и в период катастрофы. Это следует также из споров ученых социалистической ориентации по поводу места товарных отношений при социализме, которые ведутся по сей день. В разделе 3.3  уже отмечалась ошибочная направленность споров. Оппоненты заняли ложную позицию по “перетягиванию каната” в сторону “плана” либо “рынка” и  нелепость эту надо прекратить. С этой целью в следующем разделе приводится анализ споров на предмет более детального обоснования ошибочности их направления.

 

 

4.3. Анализ споров “рыночников” и “нерыночников”, или “товарников” и “антитоварников”

 

Литература по этим спорам необъятна, и было бы крайне неосмотрительно пытаться всю ее анализировать. Мы воспользуемся для анализа достаточно полным изложением этих споров, которое дано В.М.Якушевым в статье "О сущности и борьбе двух направлений в теории социализма" [47].

 Сразу же отметим, что внимание будет уделено только основным моментам статьи. Второстепенные детали, скажем, утверждение В.М.Якушева о наличии конкуренции только в рыночной системе [47, c. 54] (хотя на самом деле она вполне может быть обеспечена и директивной системой, см. [4, c. 200, 201]), какие-то отличия рыночной системы от товарной, которые, по-видимому, подразумевает В.М.Якушев, и т.п. утверждения комментироваться не будут.

 В.М.Якушев отмечает, что борьба мнений о месте и роли товарного производства при социализме идет много лет. Одна группа ученых ("товарники") ратует за усиление ТДО, другая ("антитоварники") - за ограничение.

В разделе истории полемики о товарном производстве В.М.Якушев утверждает, что появление "товарников" и "антитоварников" в СССР произошло на рубеже 60-х годов, когда развернулась дискуссия по ТДО. "Антитоварники" апеллировали к авторитету классиков марксизма, "товарники" - к опыту нэпа [47, c. 55].

 По данному поводу необходимо сделать принципиальное замечание:  как те, так и другие повели себя методологически неправильно. Коль велись споры по вопросу: сокращать ТДО или расширять?, то прежде всего надлежало выявить сущность ТДО и их роль в хозяйственной системе. Какие могут быть споры без таких знаний? То есть сделать примерно то, что автор проделал в  разделе 3.2 настоящей статьи. Однако они не попытались вскрыть сущность ТДО, а чисто схоластически апеллировали к авторитетам. Между тем, чтобы двигаться вперед, необходимо встать на плечи гигантам (в данном случае - авторитетам) и заглянуть вперед, а не прятаться за их спины. Не выявив сущности ТДО как необходимого способа интеграции человеческой деятельности, а потому не став на путь выяснения удельного веса каждого способа интеграции в экономике страны, обе группы ученых просто стали "тянуть канат на себя". Но что это дает в случае победы одной из групп? При победе истых "антитоварников" в хозяйственной системе станут использовать только технологический способ интеграции, что совершенно неприемлемо по причинам, указанным в разделе 3.2 настоящей статьи. "Товарники" в случае своей полной победы вообще исключат технологический способ интеграции и станут внедрять рыночные отношения туда, где им места быть не может даже в принципе, например, в непрерывные производства типа конвейерных технологий, что абсурдно. Правда, В.М.Якушев полагает, что до крайних проявлений "товарной" и "антитоварной" тенденций дело не дойдет (кстати: почему? какая гарантия?) и излагает предложения "товарников" и "антитоварников" в виде неких "позитивных программ" [47, с. 61-68].

 Программа "товарников" в общих чертах представляет собой переход к слепку с западной модели регулируемого рынка при условии коллективной трудовой собственности, нечто подобное "кооперативному социализму" В.Белоцерковского [4, c. 154-163; 43]. Неудивительно, что многие творцы этой программы, например, Г.Попов, Бунич, в конечном счете сползли на позиции буржуазной идеологии. Конечно, было бы недальновидным отрицать возможность перехода к подобным низшим формам социализма. Вполне возможно, что через "кооперативный социализм" будут развиваться страны Запада, декларирующие у себя социальную рыночную экономику (в первую очередь Германия [48, c. 128-137]). Однако для СССР, который достиг значительно большего уровня социализации, такой путь был бы шагом назад. Россия "перепрыгнула" не только капиталистическую формацию, но и этап "кооперативного социализма", шагнув из феодализма сразу на первую ступень коммунизма [4, c. 89, 90]. Правда, она там не удержалась, но сейчас разговор не о том. Уровень обобществления в СССР превышал уровень коллективной трудовой собственности, который свойственен "кооперативному социализму". Советское общество фактически было бесклассовым. Сферы образования и здравоохранения в СССР имели не социалистический, а коммунистический характер, когда блага обеспечиваются по потребности. Для СССР очевиден был и дальнейший путь: постепенный переход на удовлетворение других потребностей подобным же образом. (Заметим себе, что это вовсе не означало отказа от обменного способа интеграции и "похороны" стоимости. Просто обмен происходил через общественные фонды потребления. Как уже отмечалось, например, учреждениям здравоохранения и образования отпускались из бюджета определенные суммы, которыми они, в свою очередь, оплачивали заказываемое оборудование и иные расходы.) "Антитоварникам" здесь всё было ясно. Не ясно было одно - как ликвидировать узкие места в экономике.

 Программа, предлагаемая "антитоварниками", по признанию В.М.Якушева не является единым скоординированным документом, а скорее перечнем мер по исправлению сложившейся ситуации, предлагаемых отдельными исследователями, среди которых больше практиков-хозяйственников, чем ученых [47, c. 64]. Главное содержание программы "составляют два предложения: реорганизовать систему учета и контроля на путях перехода от стоимостных оценок к показателям, отражающим потребительную стоимость продукции; активизировать социалистическое соревнование посредством соединения его с системой распределения по труду" [47, c. 65].

 Как видим, программа не была нацелена на доработку экономической теории социализма, необходимость и направления которой показаны в предыдущих разделах настоящей статьи. Это её очень большой недостаток. Касаемо первого пункта программы справедливо следующее замечание. Разумеется, ничего нельзя иметь против совершенствования учета и контроля, в том числе в натуральных единицах измерения. Представляется, однако, что в описываемых В.М.Якушевым мерах по замене денежной меры интегральными показателями или трудозатратами присутствует все тот же дефект теории трудовой стоимости - не учитывается реакция потребителя. Дело опять идет к оперированию “себестоимостью”, а не стоимостью, о недопустимости чего неоднократно говорилось выше. В свете материалов предыдущих разделов данной статьи надежды В.М.Якушева на эффективность замены денежной меры стоимости другими мерами представляются необоснованными и иллюзорными. "Самообман в обществе, когда национальный доход в денежном выражении растет, а производство важнейших видов продукции на его единицу падает, и общественность успокаивают дутыми цифрами" [47, c. 66], проистекает вовсе не от того, что исчисление общественного богатства производится в денежных единицах, как это полагает В.М.Якушев. Хорошо известно, что существует понятие "реального дохода", учитывающее реальный выпуск продукции, которое изобличает "самообман", и этим можно воспользоваться. "Самообман" объясняется склонностью руководства к обману и при наличии таковой будет иметь место при любых единицах измерения стоимости. Меры должны приниматься к исключению именно этой склонности.

 Что касается соединения соревнования с системой распределения по труду, то такое предложение несомненно заслуживает внимания, тем более, что оно опиралось на экспериментальный материал, см. [49].

Любопытны высказывания В.М.Якушева о разбалансе между платежеспособным спросом населения и предоставляемыми ему товарами и услугами. Он замечает, что "увеличивая производство продукции, не предназначенной для продажи населению, нельзя увеличивать выплату ему денег" без риска придти к указанному разбалансу [47, c. 67]. Однако почему же нельзя? Дисбаланса не будет, если соответственно увеличить долю товаров и услуг, предоставляемых населению. Другое дело, что этого не делалось. Так то просто элементарная ошибка планирования, только и всего. Представляется, что в хозяйственной системе СССР с планированием вообще дело обстояло неважно. У плановиков не получал отражение спрос населения. В результате, с одной стороны, имел место дефицит товаров, а с другой - залежи неликвидных товаров. Оперативных резервов на случай отдельных срывов плановых заданий не предусматривалось, а потому возникновение такого срыва вызывало нарушение работы целого ряда смежных предприятий. Предприятиям зачастую спускались планы выпуска продукции при недостаточном снабженческом обеспечении. Госплан перестал анализировать приоритетность развития производства, в результате чего была допущена недооценка такого важного компонента, как вычислительная техника и ускоренная компьютеризация. И еще масса "проколов", которых можно было избежать и без знания какой-то особой теории.

 Дискуссия между "товарниками" и "антитоварниками" относится к научным спорам. Здесь не должно быть места административному давлению, наличие которого отмечает В.М.Якушев. Но серьезные претензии можно предъявить и к доказательной базе оппонентов. Уже то, что они пытаются доказать свою правоту ссылкой на одни и те же факты экономической реальности (замедление темпов развития экономики в конце 50-х годов, нерезультативность реформ 1965 года и застойные явления в экономике 70-80-х годов), свидетельствует о некорректности части доказательств, ибо истина всегда одна. Причина некорректности видится в том, что оппоненты не принимают во внимание иные (кроме дефектов экономической теории) воздействия на хозяйственную систему. На самом деле к указанным плачевным результатам в экономике могут привести (и привели) не только дефекты экономической теории, но и отмеченное некачественное планирование, снижение профессионализма высшего руководства после ухода И.В.Сталина, падение дисциплины исполнения и т.д.

Исполнительская дисциплина и порядок при И.В.Сталине были неизмеримо больше, чем при последующих генсеках. Профессионализм высшего руководства после И.В.Сталина неуклонно падал и, соответственно, ухудшались производственная дисциплина и хозяйственная деятельность. Здесь действовали уже не ошибки экономических теоретиков, а ошибки теоретиков управленческих. Не следует забывать, какие массы людей отвлекались от своей профессиональной работы для уборки урожая, посылались на плодоовощные базы для переборки портящейся, выращенной уже, продукции. По некоторым данным ее портилось до 40%! Также не мешает помнить пожары на элеваторах, которые происходили из-за недостаточного проветривания зерна. Хорошо известно, что полагалось за такие “художества” при И.В.Сталине. А здесь все сходило с рук, хотя происходило это на глазах прикомандированных к хранилищам райкомовских представителей, которые, кстати сказать, с плодоовощных баз домой несли полные сумки бесплатных овощей и фруктов. Вспомним, как Ю.В.Андропов  всего лишь повышением требовательности  и дисциплины (при той же теоретической базе) увеличил прирост промышленной продукции почти в два раза. Поэтому неправомерно результаты хозяйственной деятельности однозначно считать лакмусовой бумажкой успехов или просчетов экономической теории. Анализ хозяйственной деятельности не тождественен анализу экономической теории, он более масштабен.

 Спорщики же всего этого не учитывают, что по крайней мере свидетельствует о недостаточно глубокой проработке вопросов. О качестве доказательств оппонентов можно судить хотя бы по утверждению "антитоварников", что передача сельхозтехники, поначалу сосредоточенной в МТС, колхозам, являла собой расширение ТДО, которое вызвало снижение урожайности в период 1959-1963 гг. [47, c. 59]. Это утверждение присутствует во многих литературных источниках, и никто не обращает внимания на его явную некорректность. Дело здесь вот в чем.

 В начале коллективизации, когда колхозы были еще маломощными, производство тракторов небольшим, профессиональных механизаторов мало, концентрация сельхозтехники в МТС была правильным шагом. Она позволяла худо-бедно охватить механизацией несколько колхозов сразу. МТС заключала с ними соответствующие договоры и по утвержденному плану производила обслуживание колхозов. Расчеты за эти услуги производились как денежно, так и натуроплатой. Как видим, это была интеграция через рыночные отношения.

 Но такой практике был свойственен один существенный недостаток. Любой человек, сколько-нибудь смыслящий в сельском хозяйстве, знает, как важно вовремя отсеяться, а также убрать урожай. В зависимости от погоды здесь следует оперативно использовать не только день, но даже час. Конечно, МТС такой оперативности обеспечить не могла, ибо она работала по утвержденному плану. И зачастую получалось так, что механизаторы МТС прибывали в колхоз, когда осыпалась уже половина созревшего зерна. Часты были и другие накладки. Поэтому, когда колхозы окрепли и стали в состоянии сами иметь и обслуживать крупную сельхозтехнику, возник вопрос о передаче её в колхозы. В том состоянии хозяйственной системы решение о передаче было правильным, вовсе не "на базе непонимания марксизма", и вовсе не "против хода истории", как полагает В.М.Якушев, ссылаясь на высказывание И.В.Сталина в работе "Экономические проблемы социализма в СССР" [47, c. 59]. Теперь председатель колхоза или агроном мог оперативно использовать технику, и, конечно, это никак не могло служить причиной снижения урожайности. Обратим внимание также на то, что передача сельхозтехники из МТС в колхозы являла собой не расширение ТДО, а сокращение, поскольку у колхоза частично или полностью прекращалась товарная связь с МТС, а внутри колхоза действовала технологическая, нетоварная интеграция через директивные указания бригадира, агронома или председателя колхоза.

 Подчеркнем: передача сельхозтехники из МТС в колхозы никак не могла служить причиной снижения урожайности и расширять сферу действия ТДО. Налицо явная тенденциозность, что недопустимо в научных исследованиях.

 Кстати, эпопея с МТС наглядно иллюстрирует, как правильно решать вопрос об использовании того или иного способа интеграции. Необходимо исходить из конкретной ситуации и обеспечивать максимальную эффективность работы хозяйственной системы. Именно так обстояло дело с МТС. Вначале обстановка требовала концентрации техники в МТС и использования интеграции через обмен. Затем появилась возможность более эффективной работы через технологический способ интеграции, что и было сделано. Все нормально. Конечно, производство развивается и, соответственно, могут меняться границы применения каждого способа интеграции. Например, порой появляется необходимость деления предприятия на два самостоятельных, что означает расширение сферы ТДО. Ничего страшного. Нужно только, чтобы расширение или сокращение сферы ТДО было обосновано расчетом.

 То же целиком относится к вопросу: следует ли иметь в централизованной хозяйственной системе плановую единую систему сбыта или создавать оптовый рынок? На самом деле доля того и другого должна быть обоснована экономическими расчетами и подтверждена практикой. Иного пути нет, если действительно хочешь построить социализм.

 Вместе с тем, бесспорной остается необходимость работы хозяйственной системы не в режиме рыночного саморегулирования, а в режиме сознательного планового регулирования, поскольку только он позволяет ставить и выполнять задачи системного характера (социальные, экологические и т.д.). Для СССР  несомненной являлась необходимость серьезного совершенствования планирования.

 Заканчивая анализ споров "товарников" и "антитоварников", можно резюмировать, что дискуссия с самого начала были обречена на непродуктивность и напрасную трату времени из-за допущенной методологической ошибки: не была выявлена сущность обмена как необходимого способа интеграции человеческой деятельности в эпоху разделения труда. В результате оппоненты стали предлагать рецепты лечения без знания роли и влияния этого способа интеграции, без понимания обязательности использования в хозяйственной системе как технологического, так и обменного способов интеграции, их дополнительности, т.е. в сущности лечить, не установив предварительно достоверного диагноза. Оппоненты встали на ложную тропу, по существу занялись "перетягиванием каната", проявили предвзятость, используя при этом не всегда строгие, и даже некорректные, доказательства, предлагали абстрактные, не соответствующие состоянию советского общества, не  проверенные практикой, решения. Положительным в дискуссии можно считать только предложение о соединении соревнования с распределением по труду.

 

          5. Заключение    

 

   Современная трактовка отношений собственности в виде “пучка прав” собственника, некоторые из которых он по своему желанию и под своим контролем может передавать отдельным субъектам, позволяет объяснить фактическую смену собственника в операциях рыночного обмена при социализме. Делегируемые обществом полномочия придают этим субъектам (отраслям, предприятиям) статус независимых операторов рыночных отношений, которые при социализме имеют форму ТДО.

         Современная трактовка отношений собственности способствует также разъяснению отличий двух этапов становления социализма при досрочном, сознательном к нему переходе. Первый этап, который имеет целью преобразование исходного общества в общество социалистической ориентации, с точки зрения собственности характерен тем, что фактическим собственником основных средств производства являются властные структуры. Второй этап, цель которого превратить общество  социалистической ориентации в социалистическое общество, в плане собственности характерен передачей собственности на основные средства производства из рук властных структур в руки общества. Это обеспечивается соответствующим усилением обратных связей в системе управления обществом. Теперь общество делегирует ряд полномочий (под своим контролем) из “пучка” своих прав отраслям, предприятиям и т.д., что позволяет им выполнять свои функции в хозяйственной системе.

        Избыточный продукт, как продукт сверх необходимого, служит основным фактором роста богатства общества и в этом аспекте является движущей силой развития общества. В эпоху первобытного общества его регулярное производство послужило причиной появления класса угнетателей и класса угнетаемых. Сущность эксплуатации человека человеком заключается в паразитическом присвоении угнетающим классом избыточного продукта, который создается угнетенным классом.

        При капитализме присвоение избыточного продукта маскируется выплатой наемному работнику заработной платы, которой как бы оплачивается его труд. На самом деле оплачивается не труд,  а рабочая сила (иначе говоря, его способность трудиться), что меньше стоимости изготавливаемого работником продукта на величину стоимости избыточного продукта. Капиталист присваивает стоимость избыточного продукта. В теории прибавочной стоимости она именуется прибавочной стоимостью. За исключением доли, потраченной на себя, капиталист предлагает избыточный продукт обществу, конечно за плату. Доход общества (исключая буржуазию) близок к необходимому продукту, поэтому избыточный продукт оно приобрести не в состоянии. В результате его невостребованности приходится сворачивать производство, что именуют кризисом перепроизводства. Кризисы  или спады производства являются неизбежной принадлежностью капиталистической экономики.

       Интеграционные процессы в виде обмена и технологической производственной цепочки являются объективным и неизбежным ответом на разделение труда,  наряду и в единстве с ним составляют сущность производственной деятельности современного общества.

 Сущностью обменного способа интеграции, т.е. рыночных отношений, является "торг" двух субъектов: производителя (продавца) и потребителя (покупателя), который выявляет количественную величину стоимости - единого оценочного параметра компонентов человеческой деятельности. Стоимость - это дитя рынка, результат соглашения между субъектами "торга" и ничем иным, кроме "торга", достоверно выявлена быть не может. Обмен всегда осуществляется по стоимости и в этом заключается закон стоимости.

 Наиболее приближенной к реальности является модель формирования стоимости, осуществляемая на основе категорий и положений неоклассической теории стоимости и теории прибавочной стоимости, поскольку в этом случае учитываются позиции обеих субъектов обмена. Теория прибавочной стоимости отражает роль избыточного продукта в формировании стоимости, а неоклассическая теория стоимости позволяет найти точку соприкосновения интересов изготовителя и потребителя (точка пересечения кривой предложения и кривой спроса), которая и определяет собой цену как форму стоимости. Актуальным является вопрос “стыковки” теории прибавочной стоимости и неоклассической теории стоимости. Примеры такой стыковки приведены в данном очерке.

Поскольку причиной появления товарных отношений является разделение труда, а оно не исчезает, напротив, всё больше расширяется, то говорить об отмирании товарных отношений, как метода интеграции, с развитием общества в принципе было бы неправильным.  Технологический способ интеграции может обеспечить только выполнение производственного задания. Обменный способ интеграции дает возможность создать аналитический аппарат для анализа и синтеза хозяйственной деятельности, категориями которого выступают понятия об издержках производства, доходе, прибыли и т.д. Задача состоит не в окончательном вытеснении одного способа интеграции другим (обменного технологическим или наоборот), как ошибочно полагали оппоненты в дискуссии "товарников" и "антитоварников", а в оптимальном их сочетании, соответствующем данному уровню развития хозяйственной системы, с соблюдением системного подхода при постановке хозяйственных задач и планового их выполнения. Это сочетание должно определяться не методом волюнтаризма, а экономическими расчетами, проверяться практикой и корректироваться с развитием хозяйственной системы.

Рыночная экономическая система отличается от плановой вовсе не отсутствием в последней рыночных отношений (без них в современной хозяйственной системе обойтись невозможно), а характером и способом регулирования. То, что именуют рыночной экономической системой есть экономическая система с саморегулированием, а то, что принято называть плановой экономической системой есть экономическая система с принудительным регулированием, или регулируемая система. Сравнение этих систем показывает безусловную необходимость использования при социализме регулируемой системы.

 Деление на "рыночников" и "нерыночников", "товарников" и "антитоварников" хотя и было спровоцировано возникшими трудностями в социалистической экономике, но истинной причиной послужило недостаточно глубокое осмысление учеными роли технологического и обменного способов интеграции деятельности человека в эпоху разделения труда. Теоретики не осознали неизбежности симбиоза этих способов и необходимости в процессе практической конкретной хозяйственной деятельности устанавливать границы их применения. Ошибочная направленность споров оппонентов в дискуссии (на "искоренение" одного из способов) предопределила её бесплодность, а значит бессмысленность и ненужность.

Практика СССР выявляет существенные ошибки и недостатки в планировании и показывает необходимость основательной доработки теории планирования.

Представляется, что изложенные в данной статье соображения смогут послужить основой для корректировки затронутых положений экономической теории социализма.

Литературные источники

1. Петров В. П. Объект управления — население. Критерии качества систем управления обществом. Механизм кризиса системы управления советским обществом. М., 1995.

2.      Петров В. П. Объект управления — население. Начала теории управления социальными системами. Кризис в СССР: причины и защита. М., 1999.

3.      Петров В. П. Комментарии к истмату. М., 2003.

4. Петров В. П. Комментарии к истмату. Избыточный продукт, стоимость, рыночная и плановая экономические системы. М., 2004.

5. Петров В. П. Социология СССР: очерк становления и гибели Советского Союза. М., 2005.

6. Петров В.П. Социология СССР: очерк становления и гибели Советского Союза. Сборник. М.: КомКнига. 2006.

7. Петров В.П.  Социология СССР: очерк становления и гибели Советского Союза. Сборник 2. М., 2007.

8. Экономика. Под ред. А. Г. Грязновой и др. М.: Единство, 2001.

9. Черниловский З. М. Всеобщая история государства и права. М.: Проспект, 2002.

10. Большая советская энциклопедия. 3-е изд.

11. Советское право. Под ред. Я. А. Куника, В. А. Язева. М.: Юридическая литература, 1989.

12. Московский государственный институт международных отношений МИД РФ. Курс экономической теории. Под общей ред. М. Н. Чепурина, Е. А. Киселевой. Киров: Изд-во «АСА», 1995.

13. Базылев Н. И. и др. Экономическая теория. М.: ИНФРА-М., 2003.

14. Голубев М. К. Отношения собственности // www.vkpb-zapad.narod.ru; www..
rema-44.ru.

     15. Маркс К. Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд.

16. Ленин В. И. ПСС5.

17. Гриффен Л. А. Капитал и социализм. Киев: ЭЛМА, 2003.

18. Клоцвог Ф. Н. Социализм: теория, опыт, перспективы. М.:  КомКнига, 2005.

19. Океанова З. К. Экономическая теория. М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и Ко». 2003.

20. Самуэльсон П. А., Нордхаус В. Д. Экономика. Пер. с англ. М.: Бином-КноРус., 1999.

21. Политическая экономия. Под ред. В. А. Медведева  и др. М.: Издательство политической литературы, 1990.

22. Алексеев В. П. Першиц А. И. История первобытного общества. М.: Высшая школа, 1999.

23. Петров В. П. Движущие силы и основные пути развития человеческого общества. М., 2001.

24. Чичерин Б.Н. Собственность и государство. С.-Петербург.: РХГА, 2005.

25. Войтов А. Г. Экономика. Общий курс. М.: ИВЦ «Маркетинг», 2000.

26. Рыбаков Б. А. Язычество древней Руси. М, София.: Гелиос, 2001.

27.     История экономических учений. Под ред. В. Автономова и др. М.: ИНФРА-М., 2000.

28. Ядгаров Я. С. История экономических учений. М.: Экономика, 1996.

29. Барсов А. С. Путь к свободе. М., 2004.

30. Петти У. Трактат о налогах и сборах. Петрозаводск: Петроком, 1993.

31. Бартенев С. А. Экономические теории и школы. М.: Изд-во БЕК, 1996.

32. Бузгалин А. В. Колганов А. И. Глобальный капитал. М.: УРСС, 2004.

33. Джевонс У. С. Политическая экономия. СПб.: Народная польза, 1905.

34. Фишер С. Дорнбуш Р. Шмалензи Р. Экономика. Пер. с англ. М.: Дело Лтд, 1995.

35. Маршалл А. Принципы экономической науки. I. М.: Прогресс, 1993.

36. Курашвили Б.П. Новый социализм. К возрождению после катастрофы. М.: Былина, 1997.

37. Автономов В.С. Актуальные проблемы политической экономии капитализма. Предпринимательская функция в экономической системе. М., 1990.

38. Осипов Ю.М. Постмодерновые реалии России. Доклад на международной научной конференции в Москве  6-8.12.2006 “Постмодерновые реалии России: общество, экономика, культура”. 

39. Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. М.: Прогресс, 1978.

40. Самуэльсон П. Экономика. М.: НПО «Алгон», 1992

41. Саханько Е. Б. К вопросу о стоимости рабочей силы при капитализме. М.: БФРГТЗ «Слово». 2000.

42. Петров В.П. Философия стоимости. М., 2007.

43. Белоцерковский В. Продолжение истории: синтез социализма и капитализма. М., 2001.

     44. Фомин Г. Н. Основы экономической теории. М.: Русская деловая литература. 1999.

     45. Экономическая теория. Под ред. И. П. Николаевой. М.: Проспект, 2001.

46. Теоретическая экономика. Политэкономия. Под ред. Г. П. Журавлевой, Н. Н. Миль­ча­ковой. М.: ЮНИТИ, 1997.

47. Якушев В.М. О сущности и борьбе двух направлений в теории социализма.//”ИЗМ”. 1998, N 4.

     48. Ежов В.Д. Конрад Аденауэр – немец четырех эпох. М.: Молодая гвардия, 2003.

     49. Якушев В. М. Соревнование и совершенствование распределения по     труду // Коммунист. 1985. № 6.

 

     

 

     Справка. Работы В.П.Петрова имеются  в  крупных  библиотеках  страны,  например, РГБ (бывшая библиотека им. В.И.Ленина), исторической библиотеке (г. Москва). Их можно приобрести в следующих точках Москвы:

    - пункт выдачи газеты "Советская Россия".  Ул.  Правды, 24. м. "Савеловская".

    - магазин во дворе Исторической библиотеки.  Старосадский пер.  9. м. "Лубянка", "Китай-город". т. (495) 921-48-95.

    - магазин  в  Государственном институте информации.  Ул. Профсоюзная, д. 21. 100 метров от м. "Профсоюзная". РОССПЭН. т. (495) 120-30-81.

    - магазин на ул. Бахрушина, д. 28, напротив кинотеатра "Пять  звезд". м. "Павелецкая". т. (495) 959-21-03

    - магазин на ул. Большая Дмитровка, д. 15, РОССПЭН, м. "Охотный ряд", т. (495) 694-50-07.

    - высылка книг по почте наложенным платежом.  Обращаться  по  адресу: 105062. г.Москва,  Б.Харитоньевский пер., д. 10, ком. 5, Ивановой Татьяне Борисовне, т. (495) 623-55-85, с 15 часов.