Б. Пугачев, член РКРП

В то октябрьское утро

 

Было уже за полночь, а от Останкино шли тревожные вести - оттуда везут раненых и убитых. В три часа ночи пришла очередь нашего взвода идти спать в бункер под спортзалом.

Проснулись от команды "Подъем! Тревога!" Павел моментально построил взвод и пока остальные чухались, получил разрешение вывести нас на баррикаду. Выбегаем из бункера наверх, на белый свет. Справа, за баррикадой 10-го отряда бронетранспортер лупит из пулемета. На часах 6.15. Палатка 10-го отряда под огнем. Успеваю заметить, как от белой стены Дома Советов сыплются каменные брызги с искрами. Добегаем до своей баррикады. Занимаем свои места. Разбираем бутылки с бензином, о которых в последние дни и думать забыли. Вдруг оказывается, что ни у кого нет спичек. Ищем спички. Расположились в два эшелона, немного успокаиваемся. Дом Советов молчит. А баррикады вообще безоружны.

Значит, они все-таки решились. Вскоре огонь со стороны Рачдельской стихает. Бронетранспортер, кажется, отъехал. Но через короткое время в проезд между мэрией и Домом Советов въезжают четыре БТРа, два из них легко прошли сквозь казачью баррикаду, видимо, через тот проход, что сделали ночью для протаскивания поливалок. Неся на своих передах остатки баррикадной арматуры, они прошли в тыл 10-го отряда. Сейчас же в них полетели бутылки с бензином от 20-го подъезда, от казаков и от Горбатого моста. На одном занялся было огонь, но тут же погас. А на Горбатом мосту закричали: "Сан-Саныч ранен!" Он тоже бросал бутылку. Его принесли под мост, пытались перевязать, но кровь не унималась, а рядом, на каменных плитах лежит еще один товарищ с нашей баррикады. БТРы развернулись и стали простреливать все пространство вдоль стены Дома Советов у нас в тылу. Мы живехонько попрыгали за памятник в "поле" между двумя стенками баррикады...

А вот и армия. В тот проем, что вчера разобрали для прохода к новой, внешней баррикаде, вваливаются несколько автоматчиков в бронежилетах с офицером во главе.

Мы без оружия. Офицер командует: "Все в эту дыру!" - указывает на ту дыру, что мы сделали в ограде. Нехотя - но что можно сделать? - покидаем баррикаду, пролезаем в дыру к сторожке. Сама сторожка пуста, а сторож тут же. Предлагает провести нас через стадион к выходу. На стадионе, по другую сторону от сторожки, елозит БТР, стреляет по Дому Советов. В это время через дыру ребята вносят женщину, раненную в бедро. Стоит безостановочный треск крупнокалиберных пулеметов. Женщину укладывают в салон одной из машин. Спрашиваем у комбата: что делать? Он говорит: надо выходить, кто как может. Сторож пробует пройти по стадиону, делая знаки рукой БТРу, но тот его не заметил видно. Тем временем я нахожу место для тайничка и прячу свою записную книжку. Закапываем с Павлом документы, пробуем спрятать переговорное устройство. Парни начинают рыскать по двору, искать выхода, натыкаются на тайник с переговорным блоком.

- "Чей?!"

Плохо я его спрятал. Парни требуют: вызывай подмогу!

- Некого вызывать! - огрызается Павел. Самообладание у него на зависть. Щелочек в заборе нет, но в одном месте бетон слегка крошится. Попеременно долбим его отрезком трубы. Получается в конце концов дыра достаточная, чтобы пролезть. Выглядываем, - гостиница "Мир", бронетранспортер лупит по Дому Советов. Мы в поле его зрения. Высовываться бессмысленно. Здесь же пацан - "гаврош" лет 10-и, разговаривает с нашими вроде как на равных, курит, матерится. Подошел к солдатам у крыльца, те передыхают, о чем-то с ними поговорил, к нам вернулся. Положение у нас неопределенное. Эти два солдата нас как бы не замечают, стреляют для проформы в сторону Дома Советов - в белый свет как в копеечку, не целясь. Пацан куда-то исчез, солдаты вскоре тоже смотались. Откуда-то доносятся крики толпы "Слава России!" и грохают раскаты. Стена сторожки освещена солнцем, оно еще пригревает. И вдруг от стены летят брызги - по ней прошлась очередь. Кто-то падает на землю. Я смотрю - Павел лежит. "Жив?" Он что-то говорит, а у меня мелькает: "Смогу я его вынести?" Ему задирают штанину, - колено в крови. Во дворике появился Генка - "гаврош", торжествующе выставил на пенек сумку, полную консервов. Оказывается, он смотался под огнем в гостиницу мир, - ОМОНовцы ее разгромили, и там повсюду валяется этого добра, завались. Поблагодарили его и отругали - не стоят эти консервы того, чтоб под пули лезть. Он сообщил нам, что слышал, будто от Арбата идут на выручку Дома Советов танки. Прислушиваемся, - неужели удастся нашим отбиться? Вскрываем консервы, благодарим мальчишку и опять упрекаем. Павел говорит мне тихонько: "Слушай, а стреляли-то в нас, похоже, из американского посольства, больше нас ни откуда достать не могли! Да и по траектории полета так выходит". Мне не очень в это верится, но по месту удара в стену и по положению Павла и раненого парня выходит - действительно, только от американского посольства. В это время во двор влезают через нашу новую дыру в бетонном заборе новые солдаты и приказывают нам идти внутри стадиона вдоль забора к выходу. Пытаемся высунуться на стадион, сейчас же стрельба от БТРа. Солдаты сами высовываются, что-то кричат, машут руками, БТР лупит по ним, к счастью, мимо. Парни потные, распаренные в своих куртках и бронежилетах, глаза бессмысленные, - они в кого-то стреляют, по ним кто-то стреляет. Они нечего не понимают, лупят бестолково по БТРу из своих автоматов. На помощь им появляются из дыры в заборе новые фигуры, пятнисто-серо-зеленые. Солдаты приказывают нам вылезать через пробитую нами дыру наружу стадиона. Вылезаем, я иду последним, подстраховывая женщину и мальчишку. Павел где-то впереди. Бронетранспортеры, что у "Мира" нам угрожающе кричат. Я выбрасываю на всякий случай термос и прихваченную банку консервов - жалка, но еще примут издали за какое-нибудь оружие. У нас нет выхода, мы направляемся вдоль стены между деревьями в сторону зоопарка. Идем гуськом, и тут нас настигает очередь, падаем. Со стороны зоопарка проходят несколько БТРов, стреляя по тому БТРу, что у гостиницы "Мир". Может, это наши? Или они друг по другу бьют? БТРы пятятся, уходят назад к зоопарку, БТР у "Мира" продолжает стрельбу по Дому Советов, по 20-му подъезду. Лежим. Ищу глазами, где Павел. Он где-то впереди. В трех шагах передо мной лежит интеллигентный мужчина с баррикады на Горбатом мосту, он был в шляпе, на стадионе отсиживался в легковушке, вылез только когда консервы ели во дворике. Сейчас лежит как-то странно, на спине, глаза в небо, не шевелится. Всматриваюсь - в луже крови...

4.10.93