|
Глава из книги "Враг народа"
В 1999 году, спустя пять с половиной лет после этих трагических событий я
вновь окунулся в память о Чёрном Октябре. Депутатская группа "Российские
регионы" делегировала меня в состав комиссии по импичменту Бориса
Ельцина или, как она официально называлась, "Специальной комиссии
Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по оценке
соблюдения процедурных правил и фактической обоснованности обвинения,
выдвинутого против Президента Российской Федерации".
Эпизоды трагедии 1993 года рассматривались и изучались нами самым тщательным
образом. Несмотря на то, что статус комиссии по импичменту прописан в
Конституции, реальными правами она не обладала. Мы не могли потребовать
обязательного привода на заседание важных свидетелей, занимавших в то время
ответственные государственные посты, и показания которых были необходимы для
составления полного представления о случившемся. Даже если приглашенное лицо
соглашалось предстать перед членами специальной комиссии Госдумы, мы не могли
требовать от него дачи нам показаний под присягой. Тем не менее, даже те
материалы, которыми мы располагали, позволили судить о тайном подтексте
трагических событий осени 1993 года.
Прежде всего, мы установили, что Ельцин принял решение о разгоне Верховного
Совета еще в конце 1992 года. Возможно, поводом тому послужило желание
народных депутатов направить в дополнение к моему обращению в Конституционный
суд о незаконности роспуска СССР своё депутатское обращение с требованием,
наконец, дать правовую оценку "Беловежским соглашениям". Видимо,
Кремль, привыкший к тому, что Верховный Совет, хоть и неохотно, но все же соглашается
с его действиями, усмотрел в данном демарше парламента попытку демонстрации
непримиримой оппозиционности.
В марте 1993 года в администрации президента родился ОПУС - проект указа
Ельцина "Об особом порядке управления страной". Отказавшийся ставить
под ним свою визу, популярный среди народных депутатов секретарь Совета
безопасности России Юрий Владимирович Скоков был немедленно уволен.
Через месяц Ельцин разыграл очередной водевиль под видом плебисцита "Да,
да, нет, да". С помощью этого референдума о доверии президенту и
Верховному Совету группа "либералов" в правительстве Черномырдина
пыталась дискредитировать парламент страны и толкнуть Ельцина на открытый с
ним конфликт. В руководстве Верховного Совета считали, что нарыв вскроется в
августе, предполагали, что президент России попытается использовать недавние
исторические аналогии и параллели с августовским "путчем" ГКЧП.
Август прошел, и все расслабились. Пока не наступил вечер 21 сентября...
На самом деле Ельцин и правительственные "либералы" хотели убрать
прежний парламент со своей дороги совсем по другой причине. В отличие от
нынешней Государственной Думы Верховный Совет РСФСР обладал реальными
полномочиями. Верховный Совет мог воспрепятствовать плану изъятия
государственной собственности в пользу нарождавшейся олигархии. Верховный
Совет мог отстранить любого министра от должности и инициировать судебное
разбирательство в его отношении. Первый демократический парламент страны имел
массу недостатков и изъянов в работе. Многие депутаты не отличались
политической культурой и высоким профессионализмом, но... Верховный Совет был
действительно самостоятельным органом власти, и устранить его можно было,
только прибегнув к грубой физической силе.
Поэтому расстрел парламента был предопределен хищной жадностью завлабов,
приведенных Гайдаром и Бурбулисом в правительство. Именно они подталкивали
Ельцина на антиконституционный переворот, расчистивший дорогу к дикому
капитализму и массовому ограблению народа.
Комиссия Государственной Думы по импичменту Ельцина также выяснила, что
вооруженный конфликт между ветвями власти, ослабление российского государства
и возвышение нынешнего правящего класса было выгодно "третьей
стороне". Эта "третья сторона" исподтишка разжигала бойню,
провоцируя обе стороны конфликта к его дальнейшей эскалации. В качестве
доказательства приведу уникальные свидетельства одного из главных действующих
лиц в трагических событиях 4 октября 1993 года - Виктора Андреевича Сорокина.
В те дни он занимал должность заместителя командующего Воздушно-десантными
войсками (ВДВ) по воздушно-десантной подготовке. Вот отрывок из
интереснейшего и редкого документа - стенограммы заседания Специальной
комиссии Государственной Думы по оценке соблюдения процедурных правил и
фактической обоснованности обвинения, выдвинутого против Президента
Российской Федерации от 8 сентября 1998 года. Показания генерала Сорокина не
только открывают нам картину боя у Дома Советов, но и указывают адрес этой
"третьей силы":
"Сорокин В.А.: Где-то в районе трех часов ночи (4 октября 1993 года -
прим. автора) мы были подняты по тревоге и приглашены к министру. Прибыли в
кабинет, там уже находились Черномырдин, мэр города Лужков, Филатов, бывший
глава Администрации Президента, руководство ФСК (тогда во главе с генералом
Галушко), ну и еще некоторые гражданские, и министр внутренних дел Ерин.
Первым выступал Ерин и стал требовать, чтобы армия пошла на Белый дом. У него
было такое нервное выступление, по министру было видно, что он в таком
состоянии... Дальше заактивничал товарищ Черномырдин и потребовал в
категорической форме, чтобы части и подразделения, которые имеются, пошли на
штурм, причем немедленно. Министр обороны сказал: я не буду никакие устные
команды выполнять, пишите письменное распоряжение. Филатов подтвердил, что
таковое уже готово, вот сейчас будет. И от нас потребовали, чтобы мы тут же,
ночью, туда выдвигались и принялись за разблокирование Белого дома. Я
потребовал дождаться светлого времени. В темноте, как кот в мешке,
выбрасывать солдат неприемлемо. С этим согласились. Около семи часов утра я
выдвинулся. Батальон спецназа оставил для охраны Генштаба, и с колонной
119-го полка прибыл на Калининский проспект, со стороны гостиницы
"Арбат". В это время там уже шла интенсивная беспорядочная
стрельба. Командиру полка я поставил задачу: как можно быстрее выдвинуться к
Белому дому, встать у подъездов, оружие применять только в ответ, первыми
оружия не применять.
Когда ставилась задача, схема была такая, что все блокируется, защитникам
Белого дома предъявляется ультиматум о том, чтобы покинули здание. Если
ультиматум не будет выполнен, тогда будут применяться танки. Танки были у
командира Таманской дивизии. Он мой однокашник. Я к нему подошел и говорю:
"Ты будешь стрелять из танков?" Он говорит: "Виктор Андреевич,
у меня снарядов нет". Это его слова. Я говорю: "Смотри". Мы
продвигались со стороны гостиницы "Мир", мимо здания СЭВ. И где-то
около 8 часов подразделения выдвинулись к стенам Белого дома. Я доложил
наверх о том, что весь состав выдвинулся, находится у подъездов, чтобы хоть
как-то предупредить... Я понимал так, что люди стоят у стен дома, значит,
орудия применяться не будут.
Во время выдвижения подразделения в полку погибло пять человек, и 18 были
ранены. Расстреливали сзади. Я сам лично это наблюдал. Стрельба велась со
здания американского посольства, с крыши, с колокольни у гостиницы
"Мир". Все погибшие и раненые были расстреляны сзади. Кто стрелял,
я не знаю, хотя предположения есть.
Около 10 часов пошли выдвигать первый ультиматум. Я сканировал частоты, на
которых выдвигались требования, и слышал голоса тех, кто там находился, кто
имел радиостанции. И где-то около 10 часов я со своей ячейкой управления
начал выдвижение к стенам Белого дома. Я достиг места, где сейчас шахтеры
сидят, в районе Горбатого моста. В это время прозвучал первый выстрел из
танка. Это было начало одиннадцатого.
Я развернулся и пошел обратно, вышел к своей радиостанции. После обеда люди
полка мой приказ выполнили. Я приказал категорически в здание не входить,
никаких действий там не предпринимать. Задача: выйти, встать у подъездов.
После обеда прибыл полк из Тулы, который (уже сумерки начались) вышел тоже к
Белому дому. Какие другие там были части, подразделения, я сейчас не могу
утверждать, кто там был. Я поставил задачу командиру полка собрать полк,
вывести ко мне, доложил командующему, что я полк увожу, что надо разобраться
с убитыми, ранеными, с оружием. Он утвердил мое решение. Я собрал полк,
проверил людей, уточнил потери и выдвинул его обратно, на Матросскую тишину,
в управление, где людей разместили в спортзале.
Рогозин Д.О.: Вы сейчас говорили о том, что огонь велся как бы с тыловой
стороны, то есть убивали в спину, стреляли в спину. Вы это поняли уже после
боя или это было очевидно еще во время боя? И почему, несмотря на то, что вы
дали приказ отвечать на огонь, эти огневые точки на крыше американского
посольства и на колокольне не были вами подавлены? И какие у вас есть
предположения - кто это мог быть?
Сорокин В.А.: Я запретил стрелять в сторону американского посольства. Люди
волнами выдвигались: группа перебегает, вторая группа отстреливается назад,
прикрывает ее выдвижение. По посольству стрелять я категорически запретил,
чтобы не вызывать никаких лишних вопросов.
Шаклеин Н.И.: После того как закончилось совещание, вы встретились с
командиром Таманской дивизии, который сказал, что у него нет снарядов. И
потом, когда события уже прошли, вы тоже их анализировали, общались со своими
коллегами, в том числе, может быть, и с командиром Таманской дивизии. Ведь
многое было неясно в тот день: отчего, кто, что, как все происходит? Но потом
у вас был обмен информацией с другими командирами? Какую дополнительную
информацию вы от них получили об этих событиях? В частности, кто все же на
себя взял главную роль в применении вооруженных сил?
Сорокин В.А.: Командир Таманской дивизии тогда не кривил душой, он мне честно
сказал, что танки, которые с ним пришли, были без боеприпасов. Боеприпасы
были подвезены потом. Это то, что я потом уже узнал. Действительно, танки
были без боеприпасов. На применение войск, кроме Президента, никто не мог
дать команду и надавить на министра обороны. Его заместители присутствовали
при принятии первоначального решения - о том, чтобы не применять войска
против... Тем более где - в столице нашей Родины! Я думаю, убедили. Но потом
уже не какой-то мальчишка его переубедил за два-три часа. Это мог сделать
только Президент, тут сомнений никаких нет.
Рогозин Д.О.: Мы можем сделать частное определение по подготовке заключения
нашей комиссии по данному вопросу - сентябрь-октябрь 1993 года? Потому что
вопрос организации огневой точки на крыше американского посольства без ведома
американского посольства - это абсурд. То есть речь идет фактически о прямом
вооруженном иностранном вмешательстве в события октября 1993 года. Причем на
стороне провокаторов, которые стреляли в спину солдатам для того, чтобы
вызвать соответствующий эффект. Мне кажется, это очень серьезная информация,
которую мы сегодня получили, и она отвечает на многие вопросы, поставленные в
первом пункте, когда мы рассматривали Беловежские соглашения. Это именно
умысел, в том числе пособничество, вражеская политика".
Уверен, что в любой демократической стране такого рода показания вызвали бы
шквал эмоций, требования продолжения расследований и наказания виновных. Тем
более что, работая над этой книгой, я натолкнулся на ряд дополнительных
источников, подтвердивших правоту генерала Сорокина. В частности,
документировано несколькими свидетельскими показаниями, что к командирам
попавших под обстрел подразделений десантников и таманцев несколько раз
подходили сотрудники "наружки" ФСБ (тогда Министерства безопасности
РФ) и МВД, которые сообщили, что огонь ведут свои - правительственные
снайперы-трассовики бывшей "девятки" и неизвестные снайперы с крыши
посольства США и его жилого городка.
О наличии среди стрелков Главного управления охраны (ГУО РФ) заезжих
снайперов-иностранцев сотрудники "семерки", очевидно, не знали. Они
посоветовали десантникам и таманцам "быть поосторожнее", так как,
по их словам, "снайперы ГУО РФ имеют богатый опыт еще со времен войны в
Афганистане, им все равно, кого убивать". Сотрудники "наружки"
подробно рассказали, откуда именно ведут огонь правительственные снайперы
(показали дома, соответствующие слуховые и квартирные окна); особо выделили
обнаглевших снайперов с крыши посольства США и советовали не подставлять им
спину, поскольку, по их словам, "те никому из "наших" не
подчиняются".
Очевидно, что преступление Ельцина и его окружения по насильственному разгону
Верховного Совета, отмене действовавшей Конституции и расстрелу сотен её
защитников не имеет срока давности. К сожалению, оно до сих пор до конца не
расследовано, а его виновники - не наказаны. Так же не расследован факт,
каким образом снайперы, стрелявшие в спины нашим десантникам, оказались на
крыше Посольства США. И чьи это были снайперы? Это загадка покруче тайны, кто
убил президента Кеннеди. Но если американскую тайну всё же пытаются
разгадать, то о причинах трагических событий октября 1993 года сегодня вообще
никто не хочет вспоминать. Может те, от кого сегодня зависит продолжение
расследования, боятся правды о своем прямом или косвенном участии в
организации государственного переворота?
Любопытную характеристику этому преступлению века дал по итогам его
расследования в 1994 году бывший генеральный прокурор России Алексей
Казанник:
"Допросив тысячу военнослужащих, мы получили следующие доказательства:
никаких мирных переговоров в промежуток времени между событиями 3-го и 4-го
октября не велось - был отдан приказ штурмовать немедленно... В паузе между
случившимся 3-го и тем, что произошло 4-го октября, никто не предупреждал
людей, оставшихся в "Белом доме", о начале обстрела и штурма, то
есть доказательства ведения каких-либо переговоров нет. Следовательно, события
4-го октября надо квалифицировать как преступление, совершенное на почве
мести, способом, опасным для жизни многих, из низменных побуждений".
Как после этого можно в Кремле чествовать Ельцина, не понимаю. Не понимаю,
как можно делать вид, что ничего в сентябре-октябре 1993 года в Москве не
произошло. Как будто взяли и перевернули страницу, захлопнули книжку и
бросили её пылиться на полку.
Неужели никому нет до этого дела? Замазали штукатуркой пробоины от снарядов,
смыли кровь с пола и стен, вынесли трупы, занесли мебель - и вот вам,
пожалуйста, офис для правительства! Те, кто отдавал приказ стрелять в
безоружных людей, продолжают нами руководить. Те, кто пытался вырвать из их
рук власть, отсидели своё и тихонько вышли на свободу. Все при деле. Как ни в
чем не бывало. Только вот народу поубивали много. Но виновные в расстреле
Парламента и сотен мирных граждан до сих пор "не установлены".
Говорят: обстоятельства, мол, виноваты.
Нет, удивительная у нас страна, и мы все удивительные люди. Неужели
действительно никто не заинтересован знать правду о Чёрном Октябре? Неужели
никто не захочет получить, наконец, ответ на вопрос об истинной роли в этих
трагических событиях "третьей силы" - США - государства, с крыши
посольства которого стреляли в спину нашим солдатам? Неужели никто не решится
посадить на скамью подсудимых Ельцина, Бурбулиса, Грачева и всех их
подельников, превративших Москву 13 лет тому назад в кровавую "мясную
лавку"?
Кто бы, что мне ни говорил, я твердо знаю: нет у нас будущего без правды о
недавнем прошлом. И дело чести патриотов России эту правду найти.
|
